Фрида Вигдорова - Девочки (дневник матери) Страница 19

— Будешь шуметь — позову Бармалея!

Саша, лукаво улыбаясь:

— Пожалуйста, позовите! Я с удовольствием на него посмотрю.

6 мая 46.

Гость подает Саше руку со словами: «Я твой друг, да?»

Взглянув на него внимательно, Саша ответила: «Мама лучше…»

Саша взяла чернильный карандаш в рот, измазалась.

Шура:

— Что ты наделала?! Ведь от этого умереть можно!

Саша насмешливо:

— Что, карандаш немец, что ли, чтоб от него умереть?

8 мая 46.

— Мама, сорокины детки — соровнята?

— Нет, — отвечаю я не так чтоб очень уверенно: — Сорочата.

— А синичкины — синята?

11 мая 46.

Если я разговариваю с Сашей резким тоном, выговариваю ей, она, почти не слушая меня, вопит: «Любишь, любишь, любишь, любишь!» — и звучит это как мольба и как приказание.

Шестнадцатого у Саши день рождения. Позовем ребятишек.

18 мая 46.

Я: «Саша, собери кубики».

Саша: «Попроси как следует».

Возразить нечего: мы требуем, чтобы она говорила «пожалуйста», и обычно шпыняем ее именно такими словами: «Попроси как следует».

Меня зовут к телефону. Я умываюсь. Чтобы пристойнее обрисовать положение, Шура говорит:

— Она не может подойти, она занята ребенком.

Саша, присутствующая при этом, выдерживает паузу, а потом осторожно спрашивает:

— Папа, а ты не обманываешь тетю?

Мать моя, до чего все надо делать с оглядкой!

23 мая 46.

Саша:

— Мама, костюмчик-изюмчик — правда, складно? Мама, слово «изюм» вкусное, и слово «вкусно» тоже вкусное, правда? Мама, а слово «кислый» — неприятное слово, да?

На днях была у Гали в школе, взяла ее табель (чтение — 5, арифметика и письмо — 4). Смотрела ее контрольные работы по арифметике и русскому языку. Задача и примеры решены безукоризненно, но в задаче всюду вместо слова «копейка» написано «рубль». Как остроумно заметила преподавательница, Галя решала задачу в соответствии с коммерческими ценами: у нее вышло, что карандаш стоит 54 рубля, ручка с пером — 25 рублей (вместо «копеек») и т. д.

Изложение написано хорошо. После рассказа о том, как льдина, на которую вскочила собака, раскололась, Галя написала: «Все ахнули…» И поставила многоточие. Однако и в изложении в слове «мальчики» она пропустила «ч», за что и получила четверку вместо пятерки. Преподавательница говорит, что схватывает она хорошо, быстро, но техническое выполнение ее уже не интересует — отсюда описки, ошибки и рубли вместо копеек.

24 мая 46.

Саша хвастливо:

— Я никогда не плююсь!

— А помнишь, как ты плюнула Лене в тарелку?

— Но это же не на пол! И это было давно, ну, мама, ведь это же было давно! И не на пол!

27 мая 46.

Саша задумчиво, с большими паузами, говорит:

— С кем же мне водиться? Галя пролила чернила… Вова облил Галю чернилами… Мила плохо учится… Лена схватила меня без спроса за живот… С кем же мне теперь водиться?.. Надо подумать…

С Леной она рассталась враждебно: высосала из пальца какую-то кляузу и твердо стоит на том, что Лена обязана перед ней как следует извиниться:

— Когда я плюнула Лене в суп, я как ей сказала? Я ей сказала: «Леночка, дорогая, извини меня, пожалуйста, я никогда больше не буду». А когда Лена схватила меня за живот без спросу, она как извинилась? «В мире, в мире навсегда, в ссоре, в ссоре никогда!» Извиняться надо не так! Она должна сказать, как я ей сказала: «Сашенька, дорогая, прости, я больше не буду». А она как сказала? Она просто сказала…

И повторяла долго, многословно, одно и то же по многу раз.

28 мая 46.

Саша:

— Мама, давай играть, как будто ты бабушка, а я Красная шапочка, давай? Ладно? Вот я прихожу и спрашиваю: «Бабушка, а почему у тебя такие большие ушки?», а волк отвечает: «Чтоб лучше слышать тебя, дитя мое». — «Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие глазки?» А волк отвечает: «Чтоб лучше видеть тебя, дитя мое». «Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие зубки?» — «Чтоб лучше съесть тебя, дитя мое!» — И тут он меня проглотил. Вот прихожу я в живот… Вижу — бабушка. Это ты. Говорю: «Здравствуй, бабушка!» А ты что отвечаешь?

…Но в ответ я только бездарно смеюсь.

1 июня 46.

Я по Галиной просьбе рассказывала ей содержание иллюстраций к Дантовскому «Аду». Саша некоторое время прислушивалась, а потом сказала:

— Это злая книга. Не надо ее, давайте читать другую!

6 июня 46.

Саша:

— Мама, ты меня любишь?

— Люблю, люблю, — отвечаю я устало.

— А почему таким тоном? — спрашивает Саша огорченно.

— Каким же тоном, по-твоему? — удивляюсь я.

— Бедным… Бедным тоном, — поясняет Саша.

Вчера мы переехали на дачу. Саша в упоении. Рвет цветы, научилась кататься на велосипеде, восхищается каждой травкой, командует Севочкой. Он несколько сопротивляется.

Галя вчера отбыла в Ленинград к бабушке Вале.

15 июня 46.

— Мама, я тебе расскажу смешное: тетя Поля говорит не «надеваю», а «одию». Правда, смешно?

Саша:

— Мама, я хочу ходить босиком, ведь Севочка ходит босиком!

— Он мужчина! — говорю я.

— А я кто? — с интересом спрашивает Саша.

— А ты женщина.

— Буду… — поправляет Саша.

— А сейчас кто же ты?

— Сейчас я просто девочка, а Сева просто мальчик. Потом я буду женщина, а Сева — мужчина…

Мы смеемся. Саша с удовлетворением поясняет:

— Я все понимаю…

Еще о воздействии художественной литературы на человеческую душу. Я стала читать Саше ненецкую сказку «Кукушка»:

«Вот что было. Жила на земле женщина. Было у нее четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера. Вернутся к себе в чум, целые сугробы снега на пимах натащат, а мать убирай.

Одежду промочат, а мать суши.

Трудно было матери.

Вот один раз летом ловила мать рыбу на реке. Тяжело ей было, а дети ей не помогали.