Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух Страница 19

Карл посвятил свою диссертацию отцу Женни: «Мне нет нужды молиться за ваше физическое здоровье. Вы поручили себя Духу — великому врачевателю, не чуждому волшебства». 30 марта 1841 года он получил в Берлинском университете свидетельство об окончании учебы. После различных переговоров, 6 апреля он отправил свою докторскую диссертацию в Йенский университет, славившийся в те времена легкостью выдачи докторских дипломов. Уже на следующей неделе декан представил на факультете философии кандидата Карла Генриха Мордехая Маркса; докторская степень была ему присвоена 15 апреля. После этого, ненадолго заехав в Трир, Карл отправился к Бауэру в Бонн.

В начале лета 1841 года Карл Маркс и Бруно Бауэр отправились в Кёльн, столицу рейнских городов, находящуюся в зависимости от Пруссии и превратившуюся в крупный промышленно-торговый центр благодаря развитию Кёльнского буксирно-пароходного общества и сооружению первой линии железной дороги Кёльн — Ахен. Большинство крупных современных предприятий Германии имели там свою штаб-квартиру. Кёльнские буржуа, среди которых было несколько евреев (в том числе семейство Маркс), выступали за объединение немецких государств вокруг демократических институтов, гарантирующих права человека, свободу печати и вероисповедания.

Карл повстречал там группу молодых торговцев и либеральных промышленников, которые, будучи недовольны «Кёльнской газетой» (консервативной и ультрамонтанской), основали товарищество, чтобы поддержать другое издание — «Рейнскую газету»[15]. Среди них были Моисей Гесс[16], двадцативосьмилетний еврей, писатель и социолог, называющий себя «коммунистом», а на деле стремившийся к идеалам анархизма; Дагоберт Оппенгейм, брат банкира Соломона Оппенгейма; Георг Юнг — госчиновник, женатый на дочери еще одного кёльнского банкира, и промышленники типа Людольфа фон Кампхаузена и Давида Юстуса Ганземана, к которым мы еще вернемся.

Карл вернулся в Бонн, где в июле 1841 года они с Женни, наконец, исхитрились увидеться наедине. Женни, которой предстояло поехать в Нейс, почтительно предупредила мать о том, что остановится в Бонне, чтобы повидаться с Карлом. Госпожа фон Вестфален на это согласилась, при условии, что Эдгар выступит в роли дуэньи. Напомним, что Женни было тогда двадцать семь лет, а Карлу — двадцать три…

По возвращении в Трир Женни пишет: «Ах, сердце мое, как тяжел груз, легший после всего этого на мою душу! И все же, Карл, я не испытываю и не могу испытывать никаких угрызений совести. Я закрываю глаза и вижу твой счастливый взгляд […] Я прекрасно знаю, что я совершила и что это принесет мне отвержение, общественное порицание, и всё же я не променяю воспоминание об этих часах ни на одно сокровище в мире».

Ему хочется, чтобы она вернулась, но она не может. Она пишет ему об этом 10 августа 1841 года в письме, говорящем об усилиях, которые она предпринимала, чтобы стать такой же образованной, как он:

«Мой маленький дикий медведь […] Мне жаль, что ты хоть немного не похвалил меня за мой греческий, и ты мог бы уделить абзац похвалам моей эрудиции. Но вы, господа гегельянцы, не признаете даже самое превосходное, если оно не согласуется в точности с вашими взглядами; буду же скромнее и удовольствуюсь собственными лаврами […]. Так ты теперь ввязался еще и в политику! Это самая рискованная вещь. На этом я должна тебя оставить, говоря тебе: „Vale faveque“[17], раз уж ты просил меня написать тебе пару строк […]. Если бы я не была так больна, то уже давно собрала бы вещи и уехала к тебе […]. Я думаю о тебе бессонными ночами и посылаю тебе свое благословение… Я целую каждый свой пальчик, пусть поцелуи летят к моему дорогому Карлу, но не будут немыми гонцами моей любви, а прошепчут ему все милые, нежные и потаенные слова любви… Прощай, единственный возлюбленный мой… Прощай, моя милая Железная дорога. Прощай, дорогой мой муженек. Ведь я выйду за тебя замуж, правда?»

Осенью Карл все еще в Бонне, откуда он наблюдал за восстанием, нарастающим и гремящим в Европе. В Париже, пока Гизо[18] призывал «обогащаться путем труда и бережливости», манифестанты выходили на улицы, крича: «Да здравствует республика!» — в то время как закон ограничил использование детского труда на фабриках, установив минимальный возраст работников — восемь лет.

В сентябре 1841 года все профессиональные мечты Маркса снова под угрозой: по требованию короля Фридриха Вильгельма IV Бруно Бауэра отстранили от преподавания в университете за участие в либеральной демонстрации, во время которой он произнес речь против цензуры. Но Карл не теряет надежды, что это наказание временное.

Моисей Гесс предложил Марксу сотрудничать в его будущей «Рейнской газете», главным редактором которой станет Адольф Рутенберг — «лучший друг Карла в Берлине», который составил ему протекцию в Профессорском клубе. Карл согласился, оставшись при этом в Бонне, поскольку еще надеялся, что ему с Бауэром разрешат там преподавать.

За газетой установили надзор еще прежде, чем она стала выходить. В самом деле, декрет от 24 декабря 1841 года повелевал усилить надзор за периодическими изданиями, усиленной цензуре подвергались те из них, что критиковали «основополагающие принципы религии» и «оскорбляли нравственность». Дело дошло до того, что из газеты вымарали анонс перевода «Божественной комедии» под тем предлогом, что «из вопросов религии не устраивают комедию»!

Моисей Гесс был обворожен головокружительной образованностью, впечатляющим умом, а главное, апломбом молодого Маркса, как и все, кто имел с ним дело. В январе 1842 года, когда вышел первый номер «Рейнской газеты», насчитывавшей менее тысячи подписчиков, Гесс написал своему другу Бертольду Ауэрбаху: «Доктор Маркс — так зовут моего кумира — еще совсем молодой человек (ему едва ли больше двадцати четырех лет), но именно он нанесет последний удар средневековой религии и политике; глубочайшая философская серьезность сочетается в нем с тончайшим остроумием; вообрази себе Руссо, Вольтера, Гольбаха, Лессинга, Гейне и Гегеля соединенными вместе в одном лице — я говорю соединенными, а не смешанными, — и это будет доктор Маркс».

В марте Гесс попросил его написать серию статей о свободе прессы в ответ на «декабрьский декрет». Карл написал шесть статей против цензуры, объясняя, что ей не следует вмешиваться в философию. Их опубликовали. Затем Карл предложил статью о смешанных браках: он утверждал, что брак между людьми разных конфессий должен быть светским. Главный редактор «Рейнской газеты» Рутенберг отверг статью, находя ее слишком терпимой к религии. Они сцепились. Карл ставил Рутенбергу в укор, что тот критикует религию, не понимая, что она есть продукт социальных условий. Кроме того, он считал, что Рутенберг роняет себя, водясь с экстремистами, провозглашающими наивное презрение к религии и Прусскому государству и присылающими в газету путаные сочинения о свободе. В конце концов, статью Маркса опубликовали по настоянию Гесса.