Ирина Эренбург - Я видела детство и юность XX века Страница 19

Монферан учится плохо, зато одевается хорошо, состоит в нашем рэгби-клубе, к девочкам он не пристает, а «ухаживает» за ними, особенно за Габи. Его часто видят в кафе. Директор обещал донести об этим генералу. Шарль боится отца. Тот его сечет каждую субботу за плохие отметки. Как-то во время игры Шарль выбил своему товарищу зуб. Чтобы тот не сообщил отцу, Шарль с тех пор оплачивает ему все сладости, книги и тетради. Шарль часто пропускает уроки. Товарищи несколько раз за деньги писали директору письма от имени генерала: «Мой сын не мог явиться 17-го в школу, так как у него болел живот». Однажды он попался, и был скандал. Директор нашел в письме три орфографические ошибки. А директора не убедишь, что генерал не умеет писать.

Все удивляются, откуда у Шарля столько денег. Ведь он всегда жалуется, что отец жаднюга. Но он объяснил:

— Отец спит в соседней со мной комнате. Каждое утро я отправляюсь к нему под подушку на охоту. Он кладет туда свой бумажник, понимаете.

Шарль мало смыслит в политике, но он считает себя роялистом. Мечтает о карьере дипломата. Носит значок роялистов, ходит в Латинский квартал, приносит в класс газеты, где на первой странице нарисованы коммунисты и красные от крови своих жертв претендент на престол Франции герцог де Гиз и грязная Марианна[19].

Другой регбист Николя Вяземский, лучший друг Шарля, сильно ему подражает. Его родители — русские эмигранты. Они бежали из России, когда ему было семь лет. Я слышала однажды, как он рассказывал девочкам: «Имение моего отца горело, клубы дыма вились над замком, я схватил шкатулку, оседлал коня и поскакал к берегу моря, где стоял английский корабль…» Девочки слушали, как завороженные. Увидев меня, он смутился и замолчал.

Николя говорит, что он роялист.

«Французский король будет воевать с чекистами и отдаст нам нашу родину», — говорил он.

Семья Вяземских вывезла из России много денег, которые были удачно пущены в оборот. Теперь они богаты, ведут светский образ жизни, офранцузились настолько, что Николя говорит по-русски картавя и с ошибками, он ненавидит Францию. Они не перешли во французское подданство, но сын должен сделать здесь карьеру.

Третий в этой группе — Жан Луи Кольдо, очень красивый мальчик, элегантный и зализанный. Он дает советы всей школе: «У тебя не так завязан галстук». «Больше простоты». «Это шик провинциального буржуа». «Эта рубашка не подходит к костюму». Отец Жана Луи — врач, знаменитый разбогатевший врач. Сын тоже со временем станет врачом. Он также «Аксион Франсез» — не из убеждений, но потому, что все его товарищи — монархисты. Под видом политических собраний они устраивают кутежи у одного из товарищей.

Когда он поступит на медицинский, у него будет свой маленький «фиат». Отец обещал ему отдельную квартиру. Будущее полно радостей. Говорят, что директор — его родственник. Во всяком случае раз в месяц он пьет у директора кофе.

У нашего директора на квартире живут из нашего класса двое: Одетт Сименон и Жак Сене. Родители Одетт — старые знакомые директора. Они живут в Лионе, где у отца фабрика шелка. Семья Сименон долго колебалась, они хотели отдать дочь в монастырь. Но директор обещал следить за ней. Он вскрывает все ее письма. В воскресенье, идя с женой в театр или кинематограф, берет ее с собой. Проверяет ее уроки, позволяет гулять только в школьном саду.

В классе говорят, что она «пахнет Пэпэ». Пэпэ с ней целуется, это все знают.

А она держится недотрогой. Ее раз попробовал поцеловать Кац, и как она тогда орала.

Одетт одевается неряшливо, хорошо учится, но ничего не понимает.

Жанин Лорак, длинная и худая девочка, которую приводит и отводит в школу гувернантка. Жанна тихая и скромная.

Любимец класса — это Жак Сенс. Он курносый и веселый, его отдали в школу пансионером. Отец его часто уезжает из Парижа, он — представитель одной немецкой фирмы во Франции. Дома тогда никого не остается. Мать вышла замуж за другого.

Жак прекрасно знает математику и физику. Он часто сажает в галошу самого Крокодила. Ему наплевать на философию, литературу, историю. Он не учит уроков, зато по физике его даже не спрашивают. В начале учебного года он продал все учебники и приходит в классе без книг. Жак — единственный из всего класса — чем-то интересуется. Он хочет стать гениальным инженером, таким, как Лессепс. Все остальное — учителя, отметки — ему безразлично. Мы верим ему, хотя новички параллельного иногда спрашивают:

— Если тебе не важны отметки, для чего же тогда учиться?

Лэпэ несколько подозрительно относится к усердию Жака по физике.

— Ты должен стараться успевать по всем предметам.

Пэпэ следит за Жаком, вскрывает его письма, наказывает за шалости, но ничего предосудительного обнаружить не может.

Другие ученики держатся настолько обособленно, что я их совсем не знаю.

Глава 9

Как-то после уроков меня отозвала Габи и сказала шепотом:

— Сейчас мы идем в кафе. Хочешь с нами? Ты не бойся. Даже если директор узнает — не страшно. Ведь это днем.

Мне давно хотелось пойти в кафе. Крича и болтая, мы отправились в «Ротонду» и сели в глубине зала. Нас было человек десять: кроме меня и Габи — мальчики из параллельных групп.

Кто-то из них угощал и вел все разговоры с официантом. Я взяла мороженое, остальные — пиво.

Мы чувствовали себя неловко, но разговаривали развязно, как взрослые.

— Слушайте, ребята, а ведь дело Месторино затягивается. Вчера мой отец присутствовал при том, как допрашивали Сюзанну Шарко.

— Хочу пойти на процесс. У меня взрослый вид. А если остановят, я скажу, что мне исполнилось восемнадцать лет.

— Сегодня второе заседание палаты радикалов ста двадцати пяти. Позор! И Буиссон — президент палаты! Левый социалист называется. Дерьмо!

— Ты можешь радоваться, Пьер, твоих коммунистов — четырнадцать.

— Почему они мои? Но они молодцы, и из них четверо за решеткой.

— Ну, ты тише, Буиссон — это кандидат Бриана.

— Это палата кнута.

— Сюзанна Шарко говорит, что белье было спрятано за шкафом. Ты понимаешь всю важность этого показания?

— А в чем дело? Я пять дней не читаю газет.

— Как Месторино убил одного ювелира. Ну, а Сюзанна, его родственница, помогла ему убрать тело. Наверно, его любовница.

— Ничего подобного! Это — несчастная девчонка, которую затаскали по судам.

— Однако она пудрится перед допросом.

Официанты, как нам казалось, с удовольствием прислушивались к этому «взрослому» разговору.