Игорь Шелест - С крыла на крыло Страница 19

 Можно себе представить, как туго пришлось бы летчику в случае аварии в воздухе: чтобы открыть люк, требовалось не менее минуты, а то и больше.

 Через несколько лет мы убедились, насколько проще и изящней, с быстротой действия можно сделать уплотнение люков гермокабины.

 Я наблюдал с большим интересом приготовления Гринчика к полету на БОКе и не предполагал, что через некоторое время мне придется продолжить испытания этой машины.

 По счастью, ни Гринчику, ни Зосиму, ни мне, проводившим испытания этих самолетов, не понадобилось воспользоваться люком. Самолет был сделан хорошо, мотор работал исправно, и все обошлось без приключений.

 В связи с войной интерес к этим рекордным самолетам потерялся.

 К концу сорокового года Гринчику пришлось проводить испытания еще двух опытных машин. Они представляют интерес для понимания шутливого призыва летчиков-испытателей: "Летать на всем, что летает и что не летает!"

 Очевидно, конструкторы при создании этих летающих, вернее, не летающих аппаратов опирались главным образом на свое интуитивное чутье и в меньшей степени на подробные исследования.

 Один из них, одноместный истребитель С-1 по общей схеме Селивановского И-16[6], был снабжен мощным мотором - двойной звездой. Казалось, мотор сильный, машина примерно та же, будет летать еще лучше. Все так и думали.

 Каково же было удивление, когда на первом вылете Гринчик с большим трудом оторвал самолет от земли и прошел над самой оградой, рискуя зацепить забор аэродрома. Двигатель надрывался, дымил... Смотревшие ему вслед ожидали крутой горки.

 Увы! Ничего похожего не произошло. Самолет долго тянул над поймой реки, почти не набирая высоты.

 Далеко от аэродрома Гринчик медленно развернулся на высоте не более 50 метров, сделал огромный круг и, к немалому облегчению наблюдавших и особенно своему, приземлился на аэродроме. Так бесславно закончился полет нового истребителя.

 Самолет разочаровал и озадачил всех. Стали ломать голову и в первую очередь искать неисправности в двигателе. Но нет. Оказалось, что виновата во всем аэродинамика. Чрезмерное увлечение сложными "зализами" для улучшения перехода крыла в фюзеляж завело конструктора в дебри. Говорят, эти "зализы" и увеличили лобовое сопротивление самолета в три раза против расчетного. Так что они съели всю мощность мотора, и самолет не захотел летать.

 Случай со вторым нелетающим самолетом был совсем необычным. Этот самолет-разведчик - условно назовем его Р - внешне был вполне современным: моноплан с мощным двигателем и с новинкой - трехколесным шасси.

 Незадолго до первого вылета самолета Р к нам на аэродром приехал известный авиаконструктор. Его сопровождал военный.

 Нам, молодым, интересно было посмотреть на знаменитость. Дошло до нас немало слухов и о его крутом характере. В ангаре мы толпились поодаль - и те, что еще не были с ним знакомы, и те, кто работал с ним вместе.

 У самолета Р молодой конструктор беседовал с убеленным сединой маститым специалистом.

 - А это что? - спросил известный конструктор, почему-то насмешливо показывая на новинку.

 - Это трехколесное шасси. Предназначено для упрощения взлета и особенно посадки.

 Известный конструктор держался независимо и продолжал энергично двигаться вокруг самолета, подробно осматривая машину.

 - Итак, - продолжал он, - это шасси поможет ему летать? - озадачил он вдруг молодого конструктора вопросом.

 - То есть как - поможет?

 - Вот так просто: поможет или нет шасси летать? - с усмешкой повторил свой вопрос скептически настроенный конструктор.

 Мне показалось, что он держится как-то вызывающе.

 Молодой конструктор обиделся и не ответил.

 Известный не обратил на это ни малейшего внимания, продолжал осматривать самолет, спрашивая о весе самолета, мощности мотора, аэродинамических параметрах.

 Наконец он закончил осмотр и сухо бросил:

 - Не полетит! - повернулся и быстро пошел к выходу.

 Столь короткая, но резкая критика всех удивила. Об этом говорили долго, но всерьез такой отзыв принять было трудно, некоторые приписывали его раздражительному характеру; мне казалось, что предсказание несколько отдает мистикой.

 Прошло месяца два, и о странном визите совсем позабыли.

 Р готовили в полет, предварительно сделали несколько пробных рулежек и небольшой подлет. Все как будто исправно.

 Наступил торжественный момент. Гринчик опробовал мотор, набрал полную грудь воздуха, выпустил его (он любил так делать) и, взглянув вправо, влево, еще раз пробежал глазами по всем стрелкам приборов, затем привычным жестом развел руки в стороны: "Убрать колодки!"

 По традиции при вылете опытного самолета другие полеты на время прекращались. Все летчики, инженеры, техники, все, имевшие непосредственное отношение к летным делам, высыпали смотреть.

 Гринчик вырулил на старт. Самолет, помедлив немного, начал разбег. Трехколеска устойчиво и долго мчалась по бетону, наконец переднее колесо ее поднялось, и, пробежав еще изрядное расстояние, самолет тяжело оторвался.

 Дальше все напоминало как две капли воды полет на С-1. Так же Гринчик пронесся низко над оградой, так что у всех дух захватило, затем, почти не набирая высоты над лугами за аэродромом, долго не разворачивался.

 Временами он почти скрывался из глаз, летел на высоте отдельных холмов, иногда терялся на фоне далекого леса. Пока длился этот напряженный полет, все возбужденно его комментировали.

 - Вон, вон... ниже, еще ниже, не там ищешь!

 - Крадется, крадется... ни черта не тянет!

 - Должно быть, перегрелся мотор, не идет вверх, да и только...

 - Куда там! Дотянул бы до дому.

 Самолет вошел в разворот, скрылся за ближним селом, некоторое время его не было видно, затем показался - он шел крадучись и вскоре приземлился на аэродроме. Все облегченно вздохнули.

 Этот первый и последний полет решил судьбу машины.

 Тут вспомнилось посещение знаменитого конструктора, его "зловещий наговор". Предсказал! И с какой точностью, черт возьми!

 Разумеется, это случилось не в результате каких-то предчувствий - "колдовство" конструктора заключалось в его необыкновенном таланте, огромном, ничем не заменимом опыте, подкрепленном академическими знаниями. Ему удалось заметить то, чего не видели многие. Виновницей и здесь оказалась аэродинамика. Молодым конструктором были допущены промахи. Они поглотили задуманное - все хорошее и большое. Так бывает, когда действуют без достаточного кругозора. Понятно, трехколесное шасси тут было ни при чем.