Юрий Емельянов - Сталин. На вершине власти Страница 19

А вот мнение выдающегося летчика-испытателя Байдукова: «Сталин имел большие познания в техническом оснащении самолетов. Бывало, соберет профессуру поодиночке, разберется во всех тонкостях. Потом на совещании как начнет пулять тончайшими вопросами, – мы все рты поразеваем от удивления».

Сталин требовал такой же всесторонней информированности и от других хозяйстве иных руководителей. Н.К. Байбаков вспоминал: «Во время выступления начальника Краснодарского нефтекомбината С.С. Апрятки на Сталин спросил его, каковы общие запасы нефти в Краснодарском крае. Апряткин назвал цифры – 160 миллионов тонн. Сталин попросил его «расшифровать» эти запасы по их категориям. Начальник комбината не помнил точных данных. Сталин изучающе посмотрел на него и укоризненно произнес: «Хороший хозяин, товарищ Апряткин, должен точно знать свои запасы по их категориям». Все мы были удивлены конкретной осведомленностью Сталина. А начальник комбината сидел красный от стыда».

Я.Е. Чадаев описал разговор Сталина с наркомом целлюлозно-бумажной промышленности СССР Анцеловичем, который не смог представить точных сведений о состоянии десятков предприятий по производству бумаги и целлюлозы на территории Карельского перешейка. Сталин возмущался, что за месяц, после того как Красная Армия заняла перешеек, «наркомат не удосужился даже послать на эти предприятия своих работников». «Чего Вы ждете? – спрашивал Сталин. – Каких указаний? Нарком Вы или кто? С виду тигр, а наделе выходит – мышонок». Анцелович, волнуясь, едва выговорил: «Мы уже заканчиваем подбор работников. Хотели доложить наши предложения». «Доложить, – иронически произнес Сталин. – Зачем докладывать, надо было уже давно действовать… Вам хоть известно, по крайней мере, что там производилось?» Анцелович порылся в своем портфеле и вытащил оттуда блокнот: «Там предприятия выпускали писчую бумагу и картон на общую сумму около пятидесяти миллионов рублей». – «А сколько в натуре?» Анцелович пожал плечами, подтверждая этим, что ему неизвестно. Сталин сердито посмотрел на наркома: «Шляпа Вы, а не нарком! Если Вы недостаточно уважаете себя и не хотите исправить ошибки, – пеняйте на себя».

Сталин редко посещал предприятия. Возможно, это было вызвано его нежеланием часто выступать перед массовой аудиторией. В то же время как рачительный хозяин он предпочитал лично убедиться в том, что советская промышленность производит качественные изделия. Его личный охранник А. Рыбин вспоминал, как Сталин вместе с другими членами Политбюро знакомился с первыми образцами новых советских автомобилей: «Сталин буквально все ощупывал, садился за руль, проверяя, удобно ли будет шоферу в кабине».

Особое внимание Сталин уделял новинкам в вооружениях. Мой отец часто вспоминал как он вместе с рядом специалистов представлял Сталину броневой щиток, специально разработанный во время Советско-финляндской войны для бойцов-лыжников. Лыжи с прикрепленным к ним щитком разработчики положили прямо на полу в кремлевском кабинете Сталина. Вскоре в кабинет вошли Ворошилов, Кулик, Шапошников, Тевосян, Ванников. Последний в это время был наркомом вооружений и пришел на совещание с новым автоматом. Как писал отец в своей книге воспоминаний, «ровно в пять появился Сталин. Он поздоровался со всеми за руку, подошел к щитку. Окинув его взглядом, опустился на колени и, обращаясь к Ванникову, произнес: «Дайте автомат».

Ваннников подал автомат Сталину и отошел. Сталин лег на пол, просунул ствол автомата через щель броневого щитка и стал целиться. Он несколько раз менял положение, передвигал щиток, вынимал ствол автомата из щели и снова просовывал его в щель. В кабинете стояла тишина. Только иногда раздавался лязг металла по металлу. Наконец Сталин поднялся, протянул автомат Ванникову и произнес: «Щель для стрельбы лучше сместить на двадцать миллиметров вправо. Вот здесь, – он указал место на щитке, – следует укрепить полочку, чтобы обоймы с патронами на нее можно было класть. А то стрелок протянет руку к патронташу за обоймой, плечо у него приподнимется, выйдет из-за броневой защиты и снайпер может прострелить его.

Конструктор держал блокнот и тщательно все записывал. А Сталин продолжал делать замечания: «В последнее время много ранений в пах. При таких ранениях часто атрофируются нижние конечности. Для того, чтобы избежать таких поражений, необходимо удлинить открылки у щитка так, чтобы защитить и эту часть тела».

А. Рыбин вспоминал, как в Кремль к Сталину доставили даже танк: «По просьбе Сталина им управлял водитель, участвовавший в боях. Конструктор усердно объяснял ходовые и боевые качества машины. Не дослушав его, Сталин попросил Тукова помочь взобраться на броню. Люк был открыт. Водитель пояснил Верховному, что во время боя на ходу стрелять нельзя: сначала надо остановиться и дать три-четыре прицельных выстрела. Таким образом танк сам становится хорошей мишенью для противника. Конструктор заволновался. Успокоив его, Сталин спросил: «Сколько потребуется времени устранить недостатки?» – «Месяц, товарищ Сталин!» – «Даем три месяца. Смотрите не подведите нас и фронт, который ждет этот танк. А танкист – добрый малый. С такими можно воевать и побеждать. Не обижайте его, он прав». По словам А. Рыбина, в Кремль привозили и самоходную пушку, которую Сталин также внимательно изучал.

Сталин нередко выезжал и на полигоны, где испытывалось огнестрельное оружие. Главный маршал авиации Голованов вспоминал: «Когда я работал у Орджоникидзе, мне довелось присутствовать на испытаниях динамореактивного оружия, созданного Курчевским, предшественником создателей знаменитой «катюши». У Курчевского была пушка, которая могла стрелять с плеча. На испытания приехали члены Политбюро во главе со Сталиным. Первый выстрел был неудачным: снаряд, как бумеранг, полетел на руководство. Все успели упасть на землю. Комиссия потребовала прекратить испытания. Сталин встал, отряхнулся и сказал: «Давайте еще попробуем!» Второй выстрел был более удачным».

И все же подавляющее большинство решений по вопросам народного хозяйства, науки и техники, в том числе и оборонной, вырабатывалось и принималось в кремлевском кабинете Сталина. Повестка дня проводившихся там совещаний нередко формировалась по мере обсуждения различных вопросов, а дискуссия могла выходить далеко за пределы первоначально намеченной темы. Однако за этой кажущейся беспорядочностью скрывался глубоко продуманный план постепенного превращения неорганизованных, стихийно высказанных мыслей в стройную дискуссию, результатом которой были принципиально новые решения о развитии нашей страны и ее отдельных областей народного хозяйства. Состав участников заранее подбирался, хотя в ходе дискуссии в нее могли включаться новые люди.