Анатолий Луначарский - Человек нового мира Страница 19

Подлинный марксизм, будучи строгой наукой, в то же время придает гигантское значение организованным проявлениям классовой и групповой воли. Коммунистическая партия таким образом соединила холодный учет происходящих в действительности процессов со стремительной боевой активностью. Это настоящая стратегия, первой частью которой является абсолютно честный и трезвый взгляд на проблемы и на силы, которые внутри общества действуют, и второй частью определенная боевая тактика, которая стремится достичь определенных и максимальных результатов путем вмешательства в познанную таким образом систему сил. Ленин как будто создан теми силовыми линиями, которые здесь намечены и которые связывает в один клубок коммунистическая партия.

Ленин, во-первых, был сильнейшим мыслителем-марксистом. Он был безусловно трезв и честен при учете внешних условий. Никогда, ни на что, ни на друга, ни на врага, ни на себя самого не смотрел он сквозь розовые очки. Он был склонен скорей преуменьшать, чем преувеличивать шансы победы. В своем анализе он по-марксистски доходил всегда до экономической основы, до статистического цифрового учета реального положения общественных сил.

Ленин посчитал бы в высшей степени странным самую возможность предположить существование крупного революционера, который не был бы вместе с тем крупным теоретиком. Серьезная методологическая выучка, значительная сумма знаний, умение честно, остро и точно анализировать — все эти черты необходимы для нового типа революционера и все эти черты в максимальной степени присущи Владимиру Ильичу как революционному теоретику.

Далее Владимир Ильич Ленин является замечательным тактиком.

Как ни высок уровень коммунистической сознательности в коммунистической партии, она иногда отставала от своего вождя. Партия в значительной своей части была ошеломлена призывом Ленина немедленно приступить к революции в Октябре. У многих захватывало дух. Однако Ленин оказался полностью прав. Точно так же занятая Лениным линия во время Брестского мира очень многим коммунистам, в том числе и крупнейшим, казалась неправильной и неприемлемой. Однако именно эта гениальная линия спасла тогда русскую революцию.

Многие элементы партии были потрясены и даже растеряны провозглашением новой экономической политики. Многие только значительно позднее поняли всю неизбежность и огромную плодотворность этого шага. Таких примеров можно привести множество. <…>

Являясь теоретиком и тактиком революционной борьбы, Ленин представляет в то же время изумительного государственного человека.

Оказавшись во главе сложного, неудовлетворительного, молодого, неопытного государственного аппарата, затрачивая неимоверное количество сил, Владимир Ильич контролировал подбор людей и их работу и неизменно, изо дня в день, и с часу в час, как Председатель Совета Народных Комиссаров, строил новый государственный порядок. Даже накануне своей тяжелой болезни дал он еще новые гениальные указания относительно дальнейшей реконструкции государственной машины.

Одной из выдающихся особенностей Ленина как государственного человека является его дипломатический гений. Как никто, умел он, благодаря марксистскому анализу, разъяснять, что таится за всякими фразами и нотами нашего противника. Западноевропейские дипломаты вынуждены были признать эту гениальную проницательность и это исключительное умение руководить революционной страной в области международных отношений. <…>

В этом перечислении основных свойств и основных идей В. И. Ленина как исторической фигуры упущено еще очень много, много даже важного, но рамки настоящей биографии и характеристики не позволяют мне войти в дальнейшие подробности. <…>

[1924]

Ленин и меньшевизм*

Ленин и меньшевизм — антиподы.

«…ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не были беспристрастны… Их высшая объективность заключалась как раз в их партийности».

Ленин — весь борьба. Прежде всего, конечно, борьба с помещичьим и буржуазным жизненными укладами, с господствующими классами, и, во-вторых, не в меньшей мере, — борьба с меньшевизмом.

Борьба с меньшевизмом одно время казалась борьбою за полновесную и беспощадную классовую войну против господствующих, борьбой против защитников половинчатых и нерешительных форм такой войны.

Чем дальше, однако, тем больше выяснялось, что это не так, что мнимо половинчатая форма борьбы меньшевиков есть на самом деле защита господствующих, при этом в самой тонкой, самой ядовитой форме. Этим самым борьба с меньшевизмом превратилась в одну из главнейших задач общей войны пролетарского класса против капитала.

Ленин столкнулся с меньшевизмом в его колыбели, когда он еще не получил своего нынешнего имени. Дело было так: в девятидесятых годах всем, сколько-нибудь чутким представителям российской интеллигенции, сделалось ясным, что в России развивается мощный капитализм, что родился и растет класс пролетариата, что он является надежной заменой крестьянства, на которое прежде рассчитывала интеллигенция для борьбы своей с самодержавием.

Начался роман интеллигенции с рабочими, заменивший собой роман ее с мужиком.

Роман шел, конечно, под знаком готовности интеллигенции служить интересам пролетариата.

На самом же деле, такие интеллигенты, даже значительное большинство их, преследовали другую цель, а именно: «сорганизовать» пролетарское движение, которое было бы опорой для буржуазно-либеральных сдвигов, для завоевания европейских порядков в России.

Привлечение пролетариата к решению этой задачи можно было, конечно, только связывать с коренными нуждами рабочего класса, с его экономическим положением, а также с его естественным идеалом — социализмом. Поэтому интеллигенция рядилась экономистами и социалистами.

Однако, судя эту интеллигенцию не по ее словам, а но ее поступкам, не трудно было убедиться в том, что она стремилась придать рабочему движению характер умеренности и аккуратности, чтобы движение это не вышло из роли подголоска буржуазного либерализма.

Самым ловким приемом доменьшевистского меньшевизма, так называемого экономизма, рабочедельства и т. д., была попытка опереться на отсталость рабочего, на его якобы нежелание политически оформиться, на якобы присущий ему интерес исключительно к экономической борьбе.

Это-то и называл Владимир Ильич хвостизмом. Он бурно боролся против отравителей сознания рабочего класса и против стремления предохранить рабочие головы от политической заразы; Владимир Ильич принадлежал к тому меньшинству революционной интеллигенции, которая целиком отдалась пролетариату и которая поставила своей задачей помочь пролетариату создать самостоятельную могучую революционную партию.