Анатолий Черняев - Совместный исход. 1973 Страница 19

Выход: трапезниковщине пора объявить войну — этого требует утвердившийся мир. Колоссальная трудность такой войны в том, что речь идет не просто о профессорах, и части аппарата, а об уже целом социальном слое, охватывающем несколько поколений. Его не переделаешь, а главное - из него не сделаешь умных и образованных сторонников нового. Начинать надо с волевой, на уровне, генсека, перестройки самой теоретической концепции, с подлинного возрождения ленинизма на современной основе, с освобождения всей общественной жизни от идеологических догм, которые в свое время и долго имели реальное значение для социального развития, для нашей страны в особенности, но теперь превратились в идеологические., мифы, в тормоз и опасность для нашего общества, в источник его морального разложения.

Вот интересно: на каком языке Брежнев будет разговаривать на встрече с руководителями социалистических стран, когда вернется, - на языке идеологических мифов или на языке реальной политики? Или на смеси их обоих?

Воскресенье, вечер. По возвращении с дачи. По телевизору - заключительные сцены Брежнева в США. Доброжелательство, открытость и даже какая-то приятельская манера в общении с Никсоном, его женой, с сенаторами, «деловыми кругами» и т. д. Будто перечеркнут одним махом весь взаимный лай, продолжавшийся четверть века. Комментатор передал оценки американских газет: Брежнев действовал как крупный политик, государственный деятель мирового масштаба, который видит перспективу, с мужеством и смелостью, необходимых для такого крупного поворота. Американские газеты, может быть, даже и не подозревают, что при всех высоких оценках они далеко недооценивают сделанное Брежневым за последний год. А это сделанное по последствиям для нас (если, конечно, вновь не произойдет «реставрации», что, впрочем, вряд ли) будет значить больше, чем XX съезд.

Нужно было действительно большое политическое искусство, чтобы подвести нашу верхушку к согласию на такой поворот. И надо было действительно огромное мужество, храбрость, чтобы этот поворот произвести с таким размахом, не половинчато, без мелочных оглядок на идеологию и т.п.

Теперь - хватит ли обобщающей силы, политической культуры в самом высоком смысле, чтобы сделать из этого поворота все назревшие выводы?.. Впрочем, для этого нужно неизмеримо большее число подготовленных и «согласных» кадров, чем для внешнеполитического начала поворота. ... Кадров, умеющих понять, объяснить, создать новую идейно-политическую атмосферу в стране и умеющих работать, по-современному работать.

А вместо этого пока среди этих «кадров» начинается шипение: «распродают богатства страны», «что мы сами что-ль не можем овладеть своими кладовыми», «талантами что ли иссякли» и прочие пошлости.

30 июня 73 г.

Вчера весь день заседало Политбюро. Обсуждали визиты. Сегодня в «Правде» - постановление. «Антиимпериалистическая» взвешенность наличествует. Дух Суслова еще жив. И этого духа еще все побаиваются. Он - наша форма политического реализма («здорового недоверия» к партнеру - противнику, а заодно и бальзам на революционную совесть). А мы все формируем перспективу в связи с предстоящей встречей Брежнева с Тереком, Гусаком и т.п. Загладин сделал замечания на мой текст. Они толкнули меня на усиление «социального момента», на связь «необратимости» с ростом левых сил и возможным приходом их к власти в виде социал-демократических правительств. Пожаловался он, что все надоело: ему интереснее возиться со слушателями Ленинской школы - «живая жизнь», которая мне-то кажется просто политическим трепом. В этом («пикейном») духе он делал и свои замечания, но я воспринял лишь посылки, а не выводы и конкретные предложения. Кстати, он сообщил, что «работал с Косыгиным» в связи с предстоящим официальным визитом в Австрию. Похвалил того за то, что «все изучает», «вдумывается», «задает вопросы», осваивает материал всерьез... «Чего нет у Брежнева... Этот хочет действовать, но знать ничего не хочет. Никаких материалов величиной больше трех страниц не читает!» Это Загладин, видимо, - по опыту Завидово.

14 июля 73 г.

Давно не писал, потому что был отправлен «в лес» — Волынское 2. Это неподалеку от дачи Сталина. Там жил, говорят, в свое время Жданов, а по соседству, в домике поменьше - маршал Василевский (во время войны). Огороженный полуразвалившимся (но «зеленым») забором участок в несколько гектаров. Райский уголок: раньше явно было большое имение, потому что до сих пор еще просматриваются аллеи, теперь уже более чем столетних лип и вязов. Заросший, в буйной и густой зелени, трава - в рост человека, а промежду - асфальтовые дороги для авто - к дачам, впрочем, повторяющие изгибы старых, конных. Там прохладно даже в очень жаркие дни.

Ну так вот: вызван я был туда самим Александровым-Агентовым, собрались (для памяти), помимо него самого, который, естественно, был за главного, - Блатов, Смирновский Михаил Николаевич (МИД, бывший посол в Англии), еще один из МИД'а, который пять месяцев провел в Вене по разоружению, Шахназаров, Пекшев (руководитель экономической консультантской группы из отдела Катушева), Горбачев (оттуда же), Жилин. Потом подъехал Загладин и зам. МИД Ковалев (прямо из Хельсинки). Задача уже упоминавшаяся: материал для встречи Брежнева с Тереком, Гусаком, Кадаром и т.д. Но теперь уже — не пономаревская «самодеятельность», хотя и предпринятая по решению ПБ, а текст на главный вынос.

Из существа: за мир — совершенно искренне и безусловно, без обмана. Разоружение — и хочется и колется. Т.е. — присутствует абстрактное желание сократить расходы на эту прорву. Но при полной уверенности, что этого все-равно не будет сделано. Потому что все, в конечном счете, основано на убеждении: и внешние успехи, и внутренняя стабильность - результат, главным образом, мощной и беспрекословной военной машины (кстати, именно в дни наших сочинений в Волынском Брежнев из Завидово (где он с другой группой готовился к речи при вручении ему медали за мир и дружбу и к вступительной речи по случаю 70-летия П съезда РСДРП) летал на вертолете в Кубинку осматривать «новые боевые машины», как выразился Александров.

По Китаю - ничего нового и ничего путного. По-прежнему, несмотря на все раздражение, впрочем, вполне справедливое, и на все грозные термины осуждения, фактически исходим из того, что это социалистическая страна и можно ее в конце концов урезонить. Единственная оригинальная идея, вытекающая из такой установки - «может быть послать китайцам совместное обращение?» Идея Катушева. В просторечии мы ее называем — письмо запорожцев турецкому султану. Я всячески выступал против этого дурацкого предложения, пытался даже высмеивать. Но меня отвергли. Впрочем, убедительно: «А что ты предлагаешь?» В самом деле, не ядерную же кастрацию Китая предлагать...