Виктор Гришин - Косыгин. Вызов премьера (сборник) Страница 19

– Не знаю, – признался я. – Но через день в деталях выясню причину этого.

– Вы будете работать у нас в группе строительства, – сказал на прощание Косыгин. – Вопрос о вашем переходе в Совнарком решен. В группе вы единственный специалист по строительным материалам и будете мне помогать.

Так я стал работать в аппарате Совнаркома – подготавливал для Алексея Николаевича различные документы. Помню, тогда, по его поручению, началась обстоятельная подготовка решения правительства о развитии кирпичной промышленности и местных строительных материалов. Предварительно Косыгин дважды проводил совещания с представителями союзных республик и специалистами отрасли. Меня поражал профессионализм вопросов Алексея Николаевича: дело касалось и печей для обжига, и влияния сырья на качество продукции, и расходов топлива, сопоставления производительности труда на оборудовании различных типов, наконец, подробного разбора потребностей в материалах различных районов страны.

Наступил 1941 год. Обстановка в мире была сложной. Финская кампания показала, что Красная Армия плохо подготовлена к ведению боевых действий, что в развитии оборонной и других отраслей промышленности допущены просчеты.

В июле 1941 г. я ушел добровольцем на фронт, не успев даже предупредить ни Алексея Николаевича, ни управляющего делами Совнаркома Я.Е. Чадаева. Однако уже в октябре по распоряжению Косыгина меня отозвали с фронта. Приехав в Москву, я отправился в Кремль. Сразу бросилось в глаза – кабинеты и приемные Совнаркома пусты. В аппарате Косыгина оставалось всего пять человек.

Первым поручением Алексея Николаевича было позвонить по списку крупным ученым, писателям, художникам, актерам:

– Скажите им предельно кратко и спокойно о положении в Москве и спросите, готовы ли они к отъезду?

Я успел обзвонить человек двадцать. Большинство ответили, что будут готовы на следующий день, но многие телефоны молчали. Вскоре помощник Косыгина Г.А. Малявин прервал мои переговоры, сообщив о новом задании: получить теплую одежду, оружие и в пять часов быть на Казанском вокзале. Одновременно он передал мне документ, удостоверяющий, что я являюсь уполномоченным Совета по эвакуации на Казанском вокзале по контролю за выполнением плана эвакуации наркоматов и учреждений.

С первых же дней войны перед страной встала сложнейшая, невиданная по масштабам работа по перебазированию из прифронтовой полосы и близких к ней районов огромного количества промышленных предприятий, оборудования, научных, культурных, материальных ценностей, а главное – миллионов людей.

Для решения этой задачи 24 июня 1941 г. ЦК ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР приняли решение о создании Совета по эвакуации. Его председателем утвердили Н.М. Шверника, а заместителями – А.Н. Косыгина и М.Г. Первухина. В аппарате Совета было всего несколько человек. Вся тяжесть работы легла на плечи Алексея Николаевича, так как Шверник был нездоровым и крайне нерешительным человеком. Надежным помощником Косыгину в этих делах стал заместитель Председателя Совнаркома РСФСР К.Д. Памфилов.

Совет не только принимал решения об эвакуации, но и определял пункты для размещения предприятий на новых местах, выделял железнодорожный транспорт, осуществлял контроль и общее руководство восстановлением промышленности в восточных районах страны. За выполнением его решений следили уполномоченные Совета, находившиеся на важнейших станциях, пунктах приема оборудования.

Косыгин, зная обстановку на фронтах и расположение важнейших предприятий, часто, не дожидаясь просьб представителей наркоматов, остававшихся в Москве, связывался с обкомами партии, командованием фронтов, спрашивал, есть ли реальная угроза захвата немцами предприятий, и, получив подтверждение, немедленно принимал решение об эвакуации. То, что нельзя было вывезти, уничтожалось.

В сентябре Алексей Николаевич с помощником А.Г. Карповым поехал в Харьков. Там они осмотрели ряд предприятий, подготовленных к эвакуации. Затем на заседании военного совета фронта приняли предложение Косыгина – вывезти на Урал танковый, турбинный и электромеханический заводы. Как же они потом пригодились для энергетики и производства танков! Во время возвращения в Москву, километрах в двадцати от Харькова, машину Косыгина остановил патруль:

– Туда нельзя! Там – немцы, поезжайте направо.

Уже в Москве, рассматривая карту, Алексей Николаевич убедился, как близки они были от беды. Осенью, в связи с приближением фронта к Москве, Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял решение об эвакуации из столицы и области наиболее важных предприятий. Руководить этой работой поручили Косыгину. 13 ноября Алексей Николаевич доложил ГКО об эвакуации почти 500 заводов и фабрик.

Результаты эвакуации, проделанной во второй половине сорок первого года, поразительны: в восточные районы страны было перебазировано 1523 крупных промышленных предприятия, перемещено 10 миллионов человек. Из колхозов и совхозов удалось вывезти более 8,5 миллиона голов скота, много зерна, продовольствия, семян, сельскохозяйственной техники.

К сожалению, не все удалось вывезти, особенно из Воронежа, Ростова, Новгорода, республик Прибалтики. Однако беспрецедентная в истории массовая эвакуация позволила быстро создать на Урале, в Сибири, Средней Азии мощную промышленность, которая давала все для победы.

В декабре 1941 г. Совет по эвакуации был расформирован.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой вызвал неописуемую радость советских людей. Еще полыхали зарева пожаров, дымились по обочинам подбитые вражеские танки, машины, другая техника, а Косыгин с группой работников аппарата Совнаркома побывал в Нарофоминске, Клину, других освобожденных подмосковных городах, чтобы на месте наметить меры для восстановления разрушенного.

Декабрь 1941 г. и февраль 1942 г. были самыми трудными для ленинградцев. В блокадном городе осталось 2,5 миллиона мирных жителей, в том числе около 400 тысяч детей. Кроме того, в пригородной зоне – еще 340 тысяч человек. К началу декабря в городе были практически исчерпаны все продовольственные ресурсы, пришлось затронуть неприкосновенный запас муки. 20 ноября, пятый раз с начала блокады, уменьшили хлебный паек: рабочие стали получать по 250 граммов; служащие, иждивенцы и дети – по 125 граммов хлеба с примесью суррогатов.

Город остался без воды, света, топлива. Бездействовал городской транспорт.

17 января 1942 г. Государственный Комитет Обороны, рассмотрев ситуацию, сложившуюся в Ленинграде, признал необходимым энергичнее наращивать темпы эвакуации жителей. Для этого было решено направить в осажденный город уполномоченного ГКО А.Н. Косыгина.