Лестер Хемингуэй - Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель Страница 19

Мать еще не была полностью готова к примирению со своим своенравным сыном. Однако 2 сентября отец написал: «… Я был рад получить твое письмо этим утром вместе с копией того, что ты написала Эрнесту. Это настоящий шедевр. Я буду всегда высоко ценить его, как правильную концепцию действий матери в жизни семьи. Будь мужественна, моя дорогая, я верю, ты оправишься после этих летних потрясений. Это длительный период в жизни семьи, и мы должны самоотверженно преодолеть его. По сравнению со многими твоими и моими знакомыми в море нашей жизни было относительно мало штормов, ты только остановись и посчитай свои благодеяния».

Позже от Эрнеста пришло еще одно письмо, и отец уже не был уверен в том, что правильно оценил происшедшие события. 15 сентября он писал: «Мои дорогие Грэйси и Лестер! Мне сегодня было очень приятно получить ваше письмо, отосланное в понедельник утром… У нас тоже стоит прекрасная погода… Девочки отлично успевают в школе… Я продолжаю свои молитвы за Эрнеста и верю, что Господь смягчит его сердце и любовь снова объединит всех нас. Если ты ошибочно винила его в чем-то, обязательно попроси у него прощения, даже если он сотворил много ошибок. Потому что ложные обвинения перерастают со временем в еще большую горечь и разлучают многих дорогих друзей и родственников…»

А 19 сентября отец чувствовал большую натянутость в отношениях со своей отсутствующей женой, нежели с Эрнестом. «…Чудесное назидание. Я так хотел, чтобы ты тоже была со мной. Многие спрашивают, когда ты собираешься вернуться. Мисс Имхофф желает, чтобы ты дала свои рекомендации насчет контральто в церковный квартет. Прошлой ночью я написал Эрнесту и надеюсь, что ты пригласишь его помочь упаковать вещи. Он сильней меня и сможет сделать все, что необходимо. Проникнись к нему любовью, моя дорогая, он наш мальчик, и мы всегда должны любить и прощать друг друга… Я, безусловно, не могу понять, кто именно тебе предложил: «Некоторая очень ответственная персона присмотрит за нашими девочками и домом». Так что мне следует оставаться дома, пока ты не приедешь. Я попросил надежного человека порекомендовать «очень ответственную персону», и мне ответили, что «в природе такого зверя не существует»…»

Вот так образовался и закончился серьезный конфликт в наших семейных отношениях. Спустя годы я был удивлен, когда мне показали длинное письмо об официальном позорном изгнании Эрнеста из семейного летнего дома, написанное матерью к его дню рождения. Глядя на все эти эмоции и взаимные обвинения, можно подумать, что были совершены какие-то ужасные смертные грехи.

Однако на самом деле мать сильно отругала его за отсутствие учтивости и обвинила в том, что он не имеет высокооплачиваемой работы, перечислив все занятия, которые он сменил со времен, когда она помнила его дорогим маленьким мальчиком. Она занесла в список некоторые банальные действия, по ее мнению достойные порицания, и приказала ему покинуть Уиндмер и не возвращаться до особого приглашения. Во время церемониального обеда по случаю двадцать первого дня рождения Эрнесту было передано, словно почетному гостю, письмо с просьбой покинуть родные пенаты подобру-поздорову.

Именно этот раскол дал возможность Эрнесту в последующие годы написать так правдиво о том, что он знал об этом, включая реакцию наших родителей на эту стрессовую ситуацию. Не будь этого раскола, он не достиг бы этого. Те из его читателей, которым всегда с трудом удавалось понять, как он мог говорить такие вещи, смогут осознать многое из того, что происходило в те летние послевоенные дни.

Я знаю, что, когда Эрнесту было пять лет, между ним и родителями существовали противоречия, но у меня также нет на это ответов. Я полагал, что они повели себя глупо, не пойдя на рыбалку и не выяснив отношений по типу «ты сказал» и «я сказал».

Для меня кульминацией лета стал день, когда Эрнест съел сырого бекаса. Все началось однажды на пляже прямо перед коттеджем.

– Я такой голодный, что съел бы даже скунса, – сказал Эрнест.

Тед Брамбек посмотрел назад в сторону деревьев:

– Ни одного скунса не видать. Зато есть бекас. Наши сестры хихикнули.

– Ну ладно, бекас так бекас, – сказал Эрнест.

– Ты не съешь бекаса, – произнес Брамбек.

– Съем без проблем. Сырым.

– Держу пари, ты не сделаешь этого!

– Сделаю!

Несколькими минутами позже стайка небольших птиц взмыла вверх над берегом. Над спокойной водой прогремел выстрел. Одна птица упала в воду. Скоро Эрнест очистил ее и начал дикое представление с хрустом, чавканьем и низкими гортанными звуками, пока от птицы не осталось несколько аппетитных косточек, а выигранное пари было торжественно занесено в будущую коллекцию. Пух и сломанные перья бекаса рассыпались на песке под высокой американской лиственницей. Это было доказательством правдивости того, что рассказали наши сестры. Мать была в ужасе. И дело не в том, что эта легкая закуска была такой «нецивилизованной». Это было понято как издевательство над ее недовольством тем, что Эрнест опустошает семейные запасы и в то же время бездельничает.

В октябре, после того как мать вместе со мной возвратилась в Оук-Парк, у отца появилась возможность снова съездить в Уиндмер. Он написал, что «видел Эрнеста, собирающего яблоки в саду у миссис Чарльз. У него все в порядке. Сейчас Билл Смит не может двигаться из-за вывиха лодыжки. Они планируют приехать на следующей неделе, если Билл поправится…».

Но хотя с длительной взаимной враждой было покончено, жизнь в родительском доме совершенно Эрнеста не устраивала. Той осенью он и Билл добрались до Ниар-Норт-Сайд в Чикаго, где у обоих были друзья. Эрнест нашел Билла Хорна, который зарабатывал деньги торговлей машинным оборудованием. Он знал, что Эрнест хотел стать писателем. Они вместе снимали меблированную комнату в течение нескольких месяцев и регулярно питались в находившемся через квартал ресторане под названием «Китсос», которым владела пара греков с такой же фамилией. Билл Хорн вспоминал: «Там можно было выбрать хороший бифштекс, картофель фри и кофе за шестьдесят пять центов, как мы обычно и поступали». Прилавок, стулья, витрина и планировка этого маленького ресторана позже стала известна читателям во всем мире. Это заведение послужило прототипом для ресторана из произведения «Убийцы».

Затем Эрнест и Билл переехали к мистеру Смиту и его жене, владевшим большой квартирой на Дивижн-стрит. Семья Смит проводила летнее время в Хортонс-Бэй, а раньше Эрнест дружил с Кейт, младшей сестрой Смита. У Смитов было много друзей в писательском мире. С помощью Смита Эрнесту удалось встретиться с Шервудом Андерсоном.

В квартире Смита Эрнест также познакомился с Хэдли Ричардсон, на которой он женился следующим летом. Хэдли была высокой, с красивой фигурой девушкой, походившей на англичанку. Многие годы она играла на фортепьяно. Той зимой она приехала из Сент-Луиса навестить Кейт.