Валентин Павлов - Неизвестный Горбачев. Князь тьмы (сборник) Страница 19

Итак, даже без домашнего анализа считаю долгом чести подать в отставку. Мне это тем более безболезненно, поскольку партия распущена и я наконец смогу осуществить мечту: добиваться переименования партии, насчитывающей миллионы членов, в Партию социальной справедливости. Я не отрекусь от нее. А потому хотел бы обратиться к коллеге из Самары.

Уважаемый коллега! Нюрнбергский процесс потому и состоялся, что в братских могилах, на полях сражений лежат коммунисты, которые сделали возможным провести этот Нюрнбергский процесс. В противном случае у Вас бы не было на что ссылаться.

А теперь хочу обратиться к победителям. Больше всего бойтесь тех витязей, которые примазываются к вам. Они, привыкшие торговать, оттеснят вас, благородных рыцарей, и пожнут плоды ваши, и сделают все, чтобы победители раскололись и пошли друг на друга. Это будет, ибо это уже было. Примазываясь, они начнут демонстрировать свою запоздалую лояльность президентам, вам, победители, старым испытанным способом – доносом на не успевших написать доносы.

Уважаемые коллеги! Победа состоялась, но не дай Бог, чтобы эта победа превратилась в поражение. Разрушающая толпа – это стихия, это не кумулятивный снаряд, который можно послать на Петровку или в Кремль. Он бьет поквадратно и в чужих, и в своих. Давайте сохранять спокойствие. Никаких списков – это противоконституционно…

А теперь мне хотелось бы поговорить касательно запрета партии. Все свидетельствовало о том, что очередной партийный съезд обозначил бы конец всевластного корпоративного ордена. Так что же мешало Вам, Михаил Сергеевич, на съезде в установленном порядке огласить свое отречение?

Страх, Михаил Сергеевич. Давайте уж будем откровенны: страх! Причем идущий сразу от двух энергоисточников, между которых Вы очутились, или, скорее, сами загнали себя.

Во-первых, страх перед съездом. Вне всякого сомнения, на сей раз Вас бы отстранили от должности Генсека, даже если бы Вы и «забыли» подать в отставку. Уверен, что была бы создана комиссия для изобличения всех тех преступлений, которые именем партии совершили перерожденцы. Можно не сомневаться, что дошел бы черед и до партийного суда.

Вот как раз этот поворот больше всего тревожил и страшил Вас и Ваших. Именно это в значительной мере и подвигло перерожденцев ускорить не реорганизацию, а ликвидацию партии как потенциального судьи и одновременно свидетеля обвинения.

Да, но почему же Вы все-таки заранее, еще в относительно спокойный период, не решились подать в отставку? Вот тут и возникает каверзный вопрос: не потому ли не решились, что решали-то не Вы, а… другие? Причем решали те, что «далеко от Москвы»?

И – отдадим им должное – правильно решали, исходя из собственных национальных интересов, поскольку лучше нас знали реальную обстановку, а следовательно, и все негативные для себя последствия Вашей отставки. А посему и не разрешали Вам спрыгнуть на ходу, ибо в таком случае партия реорганизовалась бы, то есть обновилась организованно. Сие же никак не вкладывалось в расчеты того берега: им надо было ликвидировать. А это мог – без бунта и смуты – сделать единственный на то время человек, то есть Вы, Михаил Сергеевич.

Почему же той стороне требовалось именно разгромить партию? Боязнь строя, «экспортирующего революцию»? Но весь мир знал, что в тогдашнем состоянии этот строй уже ничем не угрожал: он был начисто ослаблен, наглухо скомпрометирован и культовскими извращениями, и партперерожденцами, расшатанный, обезоруженный и дезориентированный «перестроем» и агентами влияния, которые довели его компрометацию до нулевой отметки. Знали это стратеги на том берегу получше нас, но им нужен был идеологический жупел, чтобы достичь вожделенной, исконной цели – в одночасье развалить «империю».

Но зачем, спросите, понапрасну тратить энергию и валюту, если шел естественный процесс формирования независимых государств? К тому же и у нас, и там прекрасно знали, что этот процесс необратим? Ибо бывший союзный парламент сам наработал законы, которые вели, по существу, к ликвидации унитарного Союза по пути к Сообществу Суверенных Государств.

Вы что, думаете, на том берегу не знали об этом необратимом процессе? Да ведали лучше нас с Вами! Но именно естественный ход их пуще всего и пугал. Ибо если бы все шло по-людски, естественным путем, то рождались бы действительно независимые государства. Подчеркиваю: действительно независимые, с нормально функционирующей экономикой, конечно, с определенным, но не с нынешним катастрофическим спадом производства, поскольку пульсировала бы сердечно-сосудистая система бывших союзных связей и коммуникаций. Сиречь это были бы достаточно сильные государства, чтобы не попасть – не только в экономическую, но и политическую – зависимость от той же… Америки.

Худо-бедно, но партструктуры, еще по инерции хранящие остатки кое-какой дисциплины, смягчали обвальный разрыв и хаос. Что, понятно, не входило в планы и национальные интересы того берега. Им требовалось в одночасье перерезать все артерии, доведя организмы рождающихся государств до экономического полуобморока, чтобы еще тепленькими прибрать их к своим рукам.

Вот и вся разгадка, Михаил Сергеевич, почему Вам не разрешили уйти с поста Генсека, прежде чем Вы не ликвидируете партию.

Вы, конечно же, по своей привычке отмахнетесь: мол, «до того уже дошло, товарищи (ныне – господа, естественно), что меня обвинят чуть ли…». Поэтому хоть мне это и неприятно, но я вынужден Вам напомнить одну программу одного человека:

«Окончится война, все кое-как утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем… все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей.

Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников… своих союзников и помощников в самой России.

Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства мы, например, постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием, что ли, тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино – все будут изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху…