Теодор Гладков - Артур Артузов Страница 19

В ходе следствия Артузов узнал много нового о планах штаба заговорщиков. С падением Тулы их артиллерия должна была обстрелять Кремль. Офицерской диверсионной группе из двадцати человек предписывалось взорвать железнодорожные мосты, чтобы не допустить подвоза красных войск к Москве. Другой группе офицеров поручалось вывести из строя связь Реввоенсовета с фронтами и Кремля с ВЧК.

Следствие показало, что кое–кто из белогвардейских офицеров остался на свободе. На плане–схеме с зашифрованными обозначениями дислокации белогвардейских сил в Москве буквой «Ф» была помечена артиллерийская позиция. Что или кто за ней скрывается? Просмотрели поименный список комсостава округа. На букву «Ф» в числе прочих командиров значился некий Флейшер, имеющий в своем распоряжении артбатареи. Но причастен ли он к заговору? Флейшер жил на Ходынке. На рассвете один из особистов через окно пробрался в его квартиру и растормошил хозяина.

– Что, уже началось? – спросонья спросил Флейшер, видимо, приняв нежданного гостя за связного от Миллера. И тут же прислушался: где–то звонил колокол. Флейшер перекрестился, стал натягивать галифе, приговаривая: – Ну, держитесь, господа большевички, сейчас мы вам всыплем по первое число.

Одевшись, Флейшер вытащил из–под матраса схему Москвы и Кремля. Тут же он и был арестован.

19 сентября арестовали и Миллера. Оказавшись под стражей, этот самонадеянный человек, мнивший себя одним из будущих правителей Москвы, мигом утратил всю свою былую спесь, повел себя как жалкий трус, думающий лишь о том, как спасти свою шкуру.

Менжинский и Артузов молча слушали его излияния. Наконец Вячеслав Рудольфович, которому, видно, надоел этот балаган, кивнул Артузову. Тот подошел к двери и отворил ее. В следственную камеру Бутырской тюрьмы вошел Кудеяр. На сей раз он был одет в свою настоящую форму. И Миллер все понял. Тут же, даже не смутившись, заявил:

– Лучше быть пять минут трусом, чем мертвым героем. Дайте мне бумагу и карандаш, я сам напишу показания.

Заключительный допрос Миллера (уже в ноябре) провел председатель ВЧК. Сохранилась его запись в протоколе: «Сегодня, 23. IX, Миллер мне рассказал, что они строили планы, как захватить Ленина в качестве заложника против красного террора… И для этой цели держать его в каком–нибудь имении вне Москвы. Ф. Дзержинский».

Обыск в квартире Алферова провели еще в ночь на 29 августа член коллегии ВЧК Варлаам Александрович Аванесов и сотрудник Особого отдела Федор Тимофеевич Фомин. Ночь на исходе, все осмотрено, но ничего компрометирующего не обнаружено. Аванесову не верилось, что Алферов, входивший в руководство Национального центра, не хранил у себя никаких документов. Перед Аванесовым росла груда книг, старых газет и журналов, частных писем. Внимательно, но – увы! – пока безрезультатно он просматривал их. Вдруг в кармане старых брюк хозяина дома Фомин нашел его записную книжку. Аванесов перелистал ее, встряхнул в надежде что–нибудь обнаружить. Алферов и бровью не повел: опытный конспиратор, с выдержкой.

Аванесов стал изучать записи. Остановился на листке, где, похоже, Алферов вел учет своих должников.

– «Виктор Иванович – 452 руб. 73 коп., Владимир Павлович – 453 руб. 23 коп., Сергей Петрович…» – читал вслух Аванесов, искоса поглядывая на хозяина.

Тот почему–то напрягся, изменился в лице. Варлаам Александрович понял – в этих записях кроется какая–то тайна, которую Алферов вряд ли сам откроет. К этому моменту чекисты обыск прекратили и ждали дальнейших распоряжений.

– Возобновите обыск, – после некоторого раздумья приказал Аванесов. «Подряд все смотрим, – подумал он, – а надо бы выборочно». И он взялся за тщательное и последовательное изучение тех предметов, которыми Алферов пользовался повседневно. Простукал коробочки на письменном столе, поднял покрывавшее его зеленое сукно, осмотрел папиросницу – ничего. Развинтил малахитовое пресс–папье, и вдруг из–под его тяжелой крышки выпал крохотный листок папиросной бумаги. Стал читать – бисерным почерком выведены какие–то имена и фамилии. Алферов заерзал на стуле.

Аванесову пришло в голову сравнить инициалы, выведенные на листке, с записями в книжке. Может быть, между ними есть какая–то связь? Некоторые инициалы совпали.

Наблюдая исподлобья за действиями Аванесова, Алферов не замедлил вмешаться:

– Это мои карточные должники. Задолжали за преферансом, очень азартно играют.

– Зачем же так далеко прятать список?

– Вы же мужчина, знаете, как жены относятся к деньгам и картам.

– Ну, ну… Все понимаю…

«Цифры, цифры долга, что они могут означать? Они мертвы, сухи. Может быть, их сделать еще суше? Отнять „руб.“ и „коп.“? Слить воедино? Что получится?»

Раздался резкий телефонный звонок. Кто–то тревожил Алферова в столь ранний час. Аванесов снял трубку. Телефонистка извинилась – ошиблась номером. И тут Аванесов встретился взглядом с загоревшимися глазами Фомина. Догадка осенила их одновременно. Варлаам Александрович вернулся к аппарату, покрутил ручкой. Телефонистка тут же ответила.

– Барышня, соедините меня с номером 4–52–73. Попросите Виктора Ивановича.

Через полминуты в трубке загудел чей–то заспанный бас:

– Я слушаю.

– Извините, Виктор Иванович, я сосед Алферовых, звоню по их просьбе. С Алексеем Даниловичем плохо, сильный сердечный приступ. Не можете ли вы срочно приехать к нему? Он хочет вам что–то передать.

– Выезжаю, ждите…

Через полчаса таинственный Виктор Иванович оказался в руках чекистов. Так же были взяты Владимир Павлович, Сергей Петрович и многие другие члены Национального центра. Труднее оказалось поймать Ступина. Он постоянно менял место своего пребывания: то останавливался у кого–либо на даче, то жил на квартирах знакомых. Задержали его в маленькой гостинице одного подмосковного городка лишь 19 сентября.

Наконец, позднее других заговорщиков, в засаде на квартире Алферовых был задержан молодой мужчина, стройный, подтянутый, в ладно сидящей командирской форме. Выяснилось, что задержанный – некто С. В. Роменский – является помощником управляющего делами Военно–законодательного совета при Реввоенсовете республики. При обыске на квартире Роменского нашли планы Москвы и Петрограда с пометками синим и красным карандашами, обозначающими важные объекты и места дислокации воинских частей.

На допросе выяснилось, что Роменский, юрист по образованию, до революции был секретарем Особого совещания по обороне государства, при Временном правительстве был прикомандирован к канцелярии военного министерства, оставаясь в прежней должности. Выторговывая жизнь, Ромен–ский сообщил, что секретные документы получал от председателя Военно–законодательного совета бывшего генерала Н. А. Бабикова. Эти данные также присутствовали в сводках, которые составлял, а затем передавал белым Щепкин.