Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 — февраль 1913 Страница 19

Из равенства помещиков и крестьян объективно невозможен никакой иной выход, кроме как раздел привилегий между помещиками и буржуазией. Именно так было дело в 1861 году: помещики уступили 1/1000 своих привилегий нарождающейся буржуазии, а крестьянская масса была осуждена на полвека (1861 + 50 = 1911) мучений, бесправия, унижения, медленной голодной смерти, выколачивания податей и пр. Надо, кроме того, не забывать, что, уступая в 1861 году 1/1000 своих политических привилегий буржуазии (земская, городская, судебная реформа и пр.), помещики экономически сами начинали превращаться в буржуазию, заводя винокуренные, свеклосахарные заводы, входя в правления акционерных обществ и т. д.

Мы сейчас увидим, какой же окончательный выход указал сам г. А. Е. Березовский из этого «равенства» ничтожного числа помещиков с громадным числом крестьян. Но сначала мы должны еще подчеркнуть все значение слов Березовского, что эти пресловутые комиссии должны были «выяснить, какие земли подлежат отчуждению, какие не подлежат и сколько нужно крестьянам земли для их удовлетворения».

Все разговоры о разных «нормах» наделения крестьян и пр. – все это одни пустые слова, которыми, кстати сказать, оглушают себя и крестьян нередко наши народники-интеллигенты, не исключая и самых «левых». Серьезное значение имеет только один вопрос: все ли земли будут подлежать отчуждению или не все? и в последнем случае: кто будет определять, «какие не подлежат»? (я уже не говорю о том, кто будет определять размер выкупа, ибо самый выкуп средневековых привилегий есть учреждение либерально-буржуазное, но в корне, в основе абсолютно недемократическое, противодемократическое).

Все, детально разобранные, чиновничьи выглаженные параграфы кадетских земельных проектов – пустая канцелярщина. Серьезный вопрос один: кто будет определять, какие земли и на каких условиях подлежат отчуждению? Самый идеальный законопроект, обходящий этот вопрос, есть одно шарлатанство, не более.

Как же решает этот единственный серьезный вопрос г. Березовский? Ясно ведь, что при равенстве крестьян и «некрестьян» соглашения в большинстве случаев не будет, – да о полюбовном соглашении крепостников с вчерашними крепостными нечего и законы писать. На «полюбовное соглашение» с ними крепостники и без всяких законов всегда согласны.

И г. Березовский ясно дал ответ на больной вопрос зубрам III Государственной думы. Слушайте дальше его речь:

«Ввиду этого, этой общей конкретной работой на местах, конечно, выяснилось бы и количество «возможной» (слушайте!) «для отчуждения земли и количество земли, необходимой для крестьян» (необходимой для чего? для отбывания повинностей? так на это крепостники всегда были согласны!) «и, наконец, сами крестьяне убедились бы, в какой мере могут быть удовлетворены их справедливые» (гм! гм! упаси нас, боже, от барского гнева, от барской любви и от помещичьей «справедливости») «требования. Затем все это прошло бы через Гос. думу и» (слушайте, слушайте!) «Гос. совет и после их переработки» (гм! гм!) «дошло бы до окончательной санкции» (т. е. утверждения закона). «Результатом этой планомерной работы» (уж чего «планомернее»!) «несомненно было бы истинное удовлетворение настоящих нужд населения и связанное с ним успокоение и сохранение культурных хозяйств, которые партия народной свободы никогда без крайней необходимости не желала разрушать».

Так говорил представитель «партии народной свободы», которую по справедливости следовало бы назвать партией помещичьего успокоения.

Здесь яснее ясного видно, что «принудительное отчуждение» кадетов есть принуждение крестьян помещиками. Кто вздумал бы отрицать это, тот должен доказать, что в Государственном совете{51} преобладают крестьяне над помещиками! «Равенство» помещиков с крестьянами в начале, а в конце – если полюбовного соглашения не последовало – «переработка» проекта Государственным советом.

«Культурных хозяйств партия народной свободы без крайней необходимости никогда не желала разрушать», – заявил г. помещик А. Е. Березовский, наверное считающий свое хозяйство «культурным». А мы спросим: кто будет определять, чье хозяйство и в каких частях «культурное» и где начинается «крайняя необходимость»? Ответ: это будут определять сначала комиссии из помещиков и крестьян поровну, а потом Государственный совет…

Что же? Демократическая ли партия кадеты или контрреволюционная партия либерально-монархической буржуазии? Партия ли это «народной свободы» или помещичьего успокоения?

Русская буржуазная демократия, т. е. трудовики и народники всех оттенков, сильно грешила тем, что ожидала от перехода помещичьей земли к крестьянам «уравнительности», распространения «трудовых принципов» и т. п., грешила и тем, что пустыми разговорами о разных «нормах» землевладения заслоняла вопрос о том, быть или не быть средневековому землевладению, но эта демократия помогала новому вытеснить старое, а не сочиняла проектов сохранения ряда привилегий за старым.

Нет, отрицать, что кадеты не демократическая партия, а партия контрреволюционной, либерально-монархической буржуазии, значит прямо-таки издеваться над общеизвестными фактами.

В заключение рассмотрим вкратце один вопрос, который могли бы задать, пожалуй, иные наивные кадеты. Если «принудительное отчуждение» кадетов было принуждение крестьян помещиками, почему большинство помещиков отвергло его?

Ответ на этот вопрос дал, сам того не желая, г. Милюков в речи 31 октября 1908 года в III Государственной думе, когда он выступал как историк. Историк Милюков должен был признать, что до конца 1905 года и власть и помещики считали крестьянство консервативной силой. На Петергофском совещании 19–26 июля 1905 года – это совещание подготовило булыгинскую Думу{52} – столпы будущего Совета объединенного дворянства, А. А. Бобринский, Нарышкин и т. д., были за то, чтобы в Думе дать преобладание крестьянам. Витте встал тогда на ту точку зрения, что опорой самодержавия должно быть (и может быть) не дворянство и не буржуазия, а «крестьянская демократия»[11].

«Господа, – говорил г. Милюков, – это интересный момент потому, что именно в этот момент является у правительства мысль о принудительном отчуждении (Голоса: у Кутлера). Да, Кутлер, господа… Кутлер принялся за разработку проекта о принудительном отчуждении.