Василий Лесников - Французское время. 1980 – 1989 годы Страница 19

Наступил момент, когда надо было покидать станцию. По традиции присели, помолчали, еще раз осмотрелись вокруг, и ушли в транспортный корабль. После проверки герметичности люков надели противоперегрузочные костюмы, скафандры и заняли свои места в креслах. Программа автоматического спуска была включена с Земли. Космонавты внимательно отслеживали прохождение команд по специальному световому табло-индикатору контроля программ.

На связь вышел Г. Т. Береговой. Он сообщил, что на земле все в порядке. Погода в районе посадки хорошая, что семьи очень ждут возвращения космонавтов домой.

За минуту до конца связи световое табло контроля программ погасло и вновь засветилось. Командир и бортинженер переглянулись, поняли, что моргание им не показалось. На землю ничего сообщать не стали. Обсудили ситуацию после окончания связи. Отменить спуск они могли и сами перед включением двигателей. Решили подождать. А табло вновь мигнуло и погасло уже окончательно. Однако по тому, как работали системы корабля, было ясно, что программа спуска выполняется нормально. Это успокаивало. В заданное время включился двигатель и по программе выключился.

Начали расти перегрузки. Организмы космонавтов отвыкли от земной тяжести и перегрузки воспринимались более чувствительно, чем при таких же перегрузках во время вращения на центрифуге.

В иллюминаторе была вина фантастическая картина ревущего пламени, и порой казалось, что пламя уже начинает подогревать космонавтов.

Перед выходом парашют спускаемый аппарат начинает трясти, как телегу по булыжной мостовой.

Рюмин с удивлением смотрел на спокойное лицо Попова, и пропусти момент взведения кресел. Чуть было не повредил при этом руку.

Сработали двигатели мягкой посадки.

Экипаж отстрелил парашют и только теперь оба поняли, что полет закончен. Спускаемый аппарат стоял благоприятным образом и устойчиво. Через несколько минут послышались голоса и люк стал открываться. С помощью врачей Попов выбрался наружу, а Рюмин еще некоторое время разбирался с вещами, передавая их встречавшему их Александру Иванченкову. И только завершив эту работу, Рюмин присоединился к своему командиру.

Подготовка на орбите к земным перегрузкам не прошла даром. Когда вертолет с космонавтами приземлился в Джезказганском аэропорту, Попов и Рюмин отказались от помощи медиков. Сами сошли на землю. Стоя принимали хлеб-соль, сами поднялись по трапу в самолет. В Байконуре они тоже сами сошли по трапу, прошли к автобусу и добрались до своих гостиничных номеров. Они прошли первичное медобследование, и с удовольствием побывали в бане.

В этот же день космонавтам огласили указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Попову звания Героя Советского Союза и звания «Летчик-космонавт СССР. Рюмин был награжден второй медалью «Золотая Звезда». Ему тоже был уготован бронзовый бюст на Родине.

В Будапеште Президиум ВНР присвоил Л. Попову и В. Рюмину звание Героя Венгерской Народной Республики.

В Ханое Л. Попову и В. Рюмину присвоены звания Герой Труда Социалистической Республики Вьетнам с награждением их орденами Хо Ши Мина первой степени.

В Гаване Л. Попову и В. Рюмину присвоены звания Герой Республики Куба с вручением медали» Золотая Звезда» и орденов «Плайя-Хирон».

Как говорят:»Награды нашли своих героев».

Впереди у космонавтов напряженные дни первичной реабилитации. Ежедневные медицинские обследования, беседы с инструкторами, специалистами постановщиками научных экспериментов. Всем хочется знать свежие впечатления космонавтов по различным вопросам. И, конечно же, написание с помощью инструкторов первичного отчета о полете. Самим космонавтам в начале реабилитации и авторучку бывает держать трудно, не то чтобы уж и писать разборчиво.

29 ОКТЯБРЯ.

НА ЗЕМЛЕ. Звездный городок встречает Попова и Рюмина после двухнедельной реабилитации на космодроме Байконур. На подмосковном аэродроме Чкаловский собрались родные и близкие космонавтов, их друзья по работе, ученые, конструкторы космической техники, руководители Центра подготовки космонавтов.

Самая бурная и восторженная встреча, конечно же, с сыновьями, о которой космонавты так долго мечтали еще на орбите. Не удержались от слез и жены. Но обстановка требовала сдержанности и далее все шло по привычной схеме. Автобус в Звездный городок. Возложение цветов у памятника Ю. А. Гагарину. Торжественный проход среди толпы встречающих по алее Космонавтов до дома Космонавтов и традиционный митинг.

Далее Попову с Рюминым предстоит углубленный анализ и оценка результатов своего полета, а потом дальнейшая реабилитация в Кисловодском санатории. Они оба пожелали отдыхать вместе, что в очередной раз подтверждает хорошую сработанность экипажа. Чаще члены экипажей длительных экспедиций в период реабилитации отдыхают и от напряженного труда на орбите, и друг от друга. По оценкам медиков на полную реабилитацию требуется приблизительно столько же времени, сколько космонавты проводят на орбите.

По внешнему виду и поведению космонавтов, правда, трудно и предположить, что всего две недели назад они без помощи врачей не могли покинуть спускаемый аппарат.

Уже на следующий день после посадки Попов с Рюминым гуляли по парку, а вечером дали первое часовое интервью журналистам на пресс-конференции. И это была не последняя их встреча. На многие вопросы космонавты откровенно отвечали в беседах со специалистами, инструкторами. Если суммировать, сформулировать и обобщить все ответы, данные космонавтами до, во время и после полета, то можно с уверенностью подвести и некоторые итоги их длительного полета.

У обоих космонавтов не было признаков «болезни укачивания». Несколько больше чем Рюмин ощущал прилив крови к голове Попов, но сглаживание неприятных шло довольно быстро. Во всяком случае, оно не мешало основной работе. Полная адаптация по ощущениям пришла дней через 10–15. Попов отмечал: «К невесомости все-таки привыкаешь быстрее и легче, чем к земной тяжести после полета. К невесомости я заранее готовился. Спад месяца два до старта так, чтобы голова была ниже ног. Я знал, по рассказам товарищей, что надо делать на орбите, много тренировался в гидроневесомости. Это очень полезные тренировки. Поэтому особого прилива крови к голове я не ощущал. Было лишь небольшое покраснение лица, жжение, как при слегка повышенной температуре. Плавать в невесомости тоже легко научился. Практически через неделю я приятно чувствовал себя на станции.

Попов хорошо засыпал, и продолжительность сна была нормальной. У Рюмина было несколько периодов плохого засыпания, когда приходилось даже принимать снотворное.