Ирина Глотова - Вторая невинность. Способ жизни причастный Подлинности Страница 2

Письмо четвертое

22.11.2011

Моя научная подготовка была сугубо узко-специфичной – изменение активности фермента лейцинаминопептидазы в условиях патологии желудка. Мыслить комплексно ещё предстояло научиться, да и вообще – это удел единиц. Жизненного опыта в таком возрасте – никакого. Родители вырастили меня, единственного ребенка, в тепличных условиях, строго ограничивая в общении с окружающим миром. Единственный мой собеседник и наставник – отец. Именно благодаря ему, я склонна к поэзии, вернее – к поэтическому видению даже обыденных вещей. Отец, в результате тяжкого ранения, полученного на фронте, был инвалидом первой группы – лишился зрения. Я постоянно рассказывала ему о красивом мире, который он теперь не мог видеть, стараясь делать это как можно более мастерски. Он был прекрасным педагогом. Писал стихи. Кстати сказать, он – племянник Максимилиана Волошина. Его отец и Волошин были двоюродными братьями по материнской линии.

Родители хранили меня от всего дурного. Я не знала «улицы», «компаний». Мне они были неинтересны, мелки и пошлы. В семье я получила противоядие от всего этого. Мой муж, поначалу казался мне рыцарем на белом коне. Но моя природная наблюдательность-искренность стала замечать, что он далёк от сконструированного мною идеального образа. В этом нет ничего удивительного. Часто, влюбляясь, мы наделяем объект своей любви идеальными чертами. Естественно со временем всё это рассеивается, реальность преподаёт сюрпризы.

Очень скоро стало ясно, что семейная жизнь – это не стиль моего мужа, предшествующие два брака были тому подтверждением. Ежедневная рутина семьи тяготит актёра, здесь нет рукоплесканий, нет зрителей, а значит и нет мотивации работать. Скажу, что работы муж менял ежегодно, а то и чаще. На момент нашей встречи, он, юрист по образованию, работал искусствоведом в Московском комбинате художественных работ, это давало ему возможность ездить по стране с длительными командировками (Алтай, где мы познакомились, тоже был командировкой), затем он был начальником отдела кадров в СМУ, потом заместителем эконома Троице-Сергиевской лавры. Везде его встречали с распростёртыми объятиями, а через некоторое время указывали на дверь. Бывают такие люди, которые не идут дальше составления плана по причине полного неумения что-либо делать. Я называю это профессиональным паразитизмом. Идеальный статус служителя культа!

Заработная плата его, за вычетом алиментов, составляла 37 рублей. Пришлось впрягаться моим родителям-пенсионерам. И тут у меня появилась идея заняться сельским хозяйством, благо в то время можно было получить бесплатно хозпостройку. Всё началось с одной единственной козочки (у меня не было грудного молока), а вылилось в фермерское хозяйство (постепенно, конечно) со стадом коров, овец, лошадей и всевозможной птицы.

Муж раздувался от гордости перед сообществом нацпатриотов, получая благословение в виде святой воды, афонского масла и всяческих просфорочек. При этом всё время проводил вне дома, то организуя протесты против поворотов северных рек, то за сохранение Волги, то за восстановление храма Христа Спасителя. Вернее, он умело примыкал к этим движениям и пытался играть в них руководящую роль.

Помню гигантские шоу во дворце спорта «Динамо», в кинотеатре «Россия». Писатели Валентин Распутин, Владимир Крупин, Владимир Солоухин, актер Михаил Ножкин – все они входили в общину несуществующего тогда храма Христа Спасителя.

Рвали рубаху на груди, играли гармони, пели русские песни, рыдали о Святой Руси! На горизонте появилась фигура известного гуру Священника Амвросия Юрасова, основателя общества «Радонеж». Он стал духовником нашей семьи.

Все, по сути своей, неплохие люди, но почему-то дальше кантри-шоу дело не шло. Люди разучились реально работать. Ценились внешние спецэффекты. Муж сокрушался о моем неправославии, ведь я не носила платка (символа власти мужа над женой), ходила в джинсах (ужас! мужская одежда!), не выдерживала непонятных длинных богослужений… При этом в учёт не принималось, что я каждый год рожаю детей, кормлю семью. И постепенно я осталась один на один со всем миром, который стремительно менялся далеко не в лучшую сторону, а за спиной моей было четверо детей, старики родители. Год 1986.

Скажу, что выполняя, скрипя сердцем, некоторые обряды, я пыталась изучать христианство с интеллектуальных позиций. Подлинной литературы было мало, можно сказать, не было вообще, кроме глупых бабьих брошюр. Только евангелие. Ветхий Завет не пошёл мне сразу, его я оставила в качестве сказок для детей. Вычитывала евангельские страницы с трепетом, прилагаясь с радостью к христианской этике. Мне, всегда любившей мир и всё в нём пребывающее, Бог-Любовь был близок. Хотя я оставляла за скобками непорочное зачатие, воскресение и всяческие чудеса, как назидательные фантастические картины. На богослужениях бывала весьма редко – хозяйство и постоянная беременность были мне оправданием. Храмов поблизости было два – в городе Подольске и в ближнем селе. Оба никогда не закрывались в советское время. Священники редко задерживались на одном месте более полугода. Такова была политика властей – постоянная ротация, чтобы не возникали связи. Поэтому всё было временно. Но существовали и другие – гонимые священники, без приходов, чаще всего монашествующие. Теперь я понимаю, что это были те, кто не давали подписки на доносительство. Вот они-то и окормляли московскую инакомыслящую интеллигенцию. Мне они представляются достойными, по крайней мере, честными людьми.

Ещё раз повторю – сердце мое трепетало, что есть реальное этическое учение о всеобщей любви и живые его носители… в противовес той гнилой атмосфере, что звалась «общество развитого социализма». Все обрядовые атрибуты я выносила за скобки, как досадные помехи. Ещё добавлю, что в семье, в которой я выросла, царила та же любовь, только без христианских всеобщих коннотаций. Почему-то мной это воспринималось как естественная обыденность. Тогда мне ещё не было ведомо учение об общечеловеческих базовых ценностях.

Письмо пятое

22.11.2011

Знаете ли, есть желание взять небольшой тайм-аут, или предложу сменить немного тему. Хочу сказать, что изрядно напряглась в своих воспоминаниях. Ведь я даже лицо этого человека, Анатолия забыла, вычеркнула его из жизни, а здесь приходится всё реанимировать. Так что будем по моей биографии двигаться не спеша.

Письмо шестое

23.11.2011

Наше с вами мировидение относительно нашей государственной реальности и сейчас, и в прошлом абсолютно совпадают. Это исповедь людей нашего поколения, это повествование от чистого сердца с элементами анализа.

Может возникнуть ощущение, что я начинаю оперировать церковными понятиями. Так вот как раз мне хотелось бы поговорить об этих понятиях и базовых человеческих ценностях. Попытаться определить: что первично?

Возьмём, к примеру, абсолютную базовую ценность «Любовь». Поясню сразу, что согласно сегодняшней философской парадигме, абсолютная ценность – это то, что не имеет своей противоположности, в этом и есть её абсолютность. Например «ненависть» не является противоположностью «любви» – это всего лишь отсутствие любви.

Так вот «Любовь», как абсолютная взаимность, лежит в основе всех материальных процессов, начиная от внутриатомного устройства, и кончая социальными отношениями. И то, что многие религиозные практики присваивают себе в собственность эту ценность и транслируют её как свое откровение, мягко говоря, наивно.

Перейду к ещё одному понятию. «Литургия» – в переводе с греческого означает «общее дело». Не сомневаюсь, что большинство нормальных людей, при слышании этого словосочетания, испытывают физиологически комфортное состояние. В этом суть здоровой социальности. Некогда, в первохристианские времена, собрание всей общины по воскресениям, с общей трапезой, обсуждением общих вопросов, помощью нуждающимся и принятием новых членов, называлось литургией. По свидетельству церковных историков эти собрания постепенно выродились в обычные обеды с разделением на бедных и богатых, с соответствующим ранжированием. Пришлось всё это заменить чисто символическими действиями, смысл которых очень мало кто теперь понимает, более того часто им присваивается противоположный смысл. Такова трансформация смыслов, явление, свойственное длительно существующим человеческим сообществам. Я называю это вырождением.

Кстати сказать, вырождение есть базовое понятие в развитии любой системы. Оно возникает, если прекращается подача энергии из вне (второй закон термодинамики о возрастании энтропии), или если система принимает из вне больше деструктивных влияний, чем может переварить или инактивировать (можно назвать это естественным старением).