Олег Иконников - Большая Медведица Страница 2

Ответить Торопыге было нечем, и после минутного молчания, чайник еще раз треснул его по башке.

— Скручивай матрас и вали с хаты. Шустрее, у тебя всего пять минут.

В середине апреля все бригада Святого была на «четверке». В соседней с ним камере сидели Кореш и Сэва, в следующей — Десяток и Слепой. Ветерок, зная, что Кота взяли в Казахстане и, понимая, что когда того привезут, грязная история с ограблением магазина в Иркутске всплывет, закрылся в отдельную хату.

— Леха, ты че один паришься? — кричал Эдька, — заезжай к нам.

Ветерок молчал и жалел, что на делюге обделил Костю капустой.

В «люксах» Читинской тюрьмы было неспокойно. Все боялись Ловца, потому что, когда были на свободе, никто не пошевелил и пальцем, чтобы помочь банде Святого или ему. Черный и Весна совсем не общались с Калиной, которому безоговорочно когда — то подчинялись.

Гуран сидел с Беспалым, который так и не дал показаний, да и давать их уже на его взгляд было поздно. «В случае, если колонусь, то на централе мне хода не будет, а на «четверку» мне ехать нельзя, там Десяток, который наверняка рассказал первомайцам, как я его заставил показания дать», — ситуация была вроде безвыходной. Правда, можно было бы покаяться перед шпаной, с которой вырос с детства, но духа не хватало.

Князь с Ловцом сидели в одной камере и по ночам, когда не спали, грубили Культурному. Тот, чувствуя вину, не отвечал.

Гуран, давно давший показания, грел уши, работая на ментов и зная, что при закрытии дела, когда подследственные начнут знакомиться с материалами уголовного дела, его переведут в надежное место. Все верили в силу и могущество своих адвокатов, которые должны были помочь им вылезти из этой болотины, а те, понимая, что их подопечным — кранты, успевали качать деньги с арестованных, продавая свою совесть за миллионы, обильно политые кровью.

Одиннадцатого мая у Святого была очная ставка. Морально раздавленный тюрьмой, Культурный, в присутствии двух своих адвокатов, старался выглядеть бодрее, он по — хозяйски уселся на приготовленный для него стул напротив Олега и высыпал на стол горсть леденцов.

— Ешь, Святой, от страха помогает — Пал Палыч забросил один в рот.

— Мне бояться нечего, — Олег отодвинул от себя конфеты, — тебе нужнее.

— Почему ты пошел у ментов на поводу? — чуть не подпрыгнул на стуле Культурный, но сидевший слева Шульгин, поймал его за локоть.

— Ни у кого на веревочке я не бегаю. Вот их, — Святой кивнул на Ушатова и Шульгина, — связывает между собой дружба, а нас — деньги. Все, к чему мы сейчас пришли, ты сделал сам, своими руками.

— Да ты хоть понимаешь, что мне после твоих показаний вопрут лет десять, а я уже старый и не смогу освободиться, помирать мне из — за тебя, волка, за колючкой что ли?

— Люди за идею грудью амбразуры закрывали, а ты скулишь, как собака битая оттого, что тебе червонец светит! Ведь ты в Чите на положении вора был? Значит, идейный, почему тогда тебя срок наказания пугает? Я со своей шпаной на «Акацию» бесплатно пошел, а вы, суки, заметая следы, хотели нас всех перестрелять и под лед вместе с автобусом пустить. Нет, Пал Палыч, у тебя никакой идеи.

— Ну, смотри, еще пожалеешь, — прошипел Культурный.

— Я уже вышел из того возраста, когда меня пугали, а я — боялся. И вообще заткнись, а то мне придется дать тебе по рылу.

Теперь сидевшие в «люксах» точно знали, что Святой дает показания.

Гуран прокачал ситуацию: «Убийство узбека полностью на моей совести, я сгрузил все на Святого». Скорее всего, при встрече он башку мне снесет», — нужно было что — то предпринимать. Утром он написал заявление Кунникову с просьбой срочно вызвать его на допрос. Тот не заставил себя ждать, и в обед Гуран уже врал следователю.

— У меня в Чернышевске автомат и два карабина спрятаны, но одни вы их не найдете. Тайник в лесу, поэтому мне надо с вами ехать.

— Почему, Александр, ты вдруг решил оружие отдать?

— За добровольную выдачу от уголовной ответственности освобождаюсь, правильно?

— По закону так.

— Ну, и надеюсь, что суд учтет мою чистосердечность при вынесении приговора.

— До Чернышевска по трассе сколько хода?

— Семь часов, — успокоился Гуран, поняв, что Кунников ему верит, — еще по тайге часа два пешком — итого девять.

— Завтра утром будь готов, хотел провести очную ставку между тобой и Олегом Иконниковым, но раз такое дело, отложим на недельку.

Четырнадцатого, прямо с прогулочных боксиков, Святого забрали Ушатов и Сизов.

— Здорово, мужики, куда вы меня?

— Игорь Валентинович заказал. По — моему на очную ставку с Ивановым.

— Григорич, а кто Сизову физиономию расцарапал?

— Ерунда, — потрогал заклеенную пластырем щеку Серега — вчера Гурана в Чернышевск катали, он по каким — то буеракам часа полтора нас водил, а потом на лыжи встал, да куда от меня убежишь? Правда, поободрались все, но работа такая.

Неслась по городу управленческая «Волга», на заднем сидении крутил по сторонам головой Олег.

— О чем думаешь, Василий Григорьевич?

— Да вспоминаю Иванова. Привезли мы его с Иркутска, поговорили по — человечески, видно, что не дурак парень. Вызывайте, говорит, следователя, буду давать показания и вот, не поверишь, за пять минут до прихода Кунникова, прилетела адвокатша Иванова, посидела, пошепталась с ним и он заявляет нам — поехали в тюрьму, ничего не скажу.

В кабинете следователя со Святого сняли наручники.

— Здравствуйте, Игорь Валентинович.

— Перед началом очной ставки хочу сделать заявление, — встала адвокат Иванова, — по-моему, Иконников находится в состоянии наркотического опьянения, требую проведения экспертизы.

— Вас как зовут?

— Светлана Николаевна.

— Я тридцать секунд назад вошел в помещение, и вам сразу показалось, что я — наркоман?

— Представьте себе, показалось. В зеркало посмотритесь и увидите, что у вас капилляры в глазах полопались.

— Это не от отравы, Светлана Николаевна, а оттого, что менты на малолетке били меня, как резинового, сапогами по башке, но раз вы подозреваете, что меня пичкают здесь наркотой, то я удовлетворю ваше любопытство, хотя и знаю, что по закону имею право отказаться от экспертизы.

— Подследственный прав, — подтвердил Кунников.

— Поехали, Игорь Валентинович, — протянул Олег руки Ушатову, и тот опять надел ему браслеты.

— А вы, Светлана Николаевна, имейте в виду, что после того, как суд докажет вину вашего подзащитного и воткнет ему срок, я сразу напишу на вас заявление, что вы преступник не в меньшей мере, чем Иванов.

— Почему это? — от злости позеленела адвокатша.