Стивен Хокинг - Моя краткая история Страница 2

До сих пор помню свое волнение, когда я открыл коробку.

Наша улица в Хайгейте

Лондон во время войны

Я со своим игрушечным поездом

Механические поезда, которые требовалось заводить ключом, были хороши, но больше всего я хотел электрический поезд. Я часами наблюдал за конструкциями Клуба железнодорожного моделирования в Крауч-Энде, недалеко от Хайгейта. Наконец, когда мои родители куда-то уехали, я воспользовался этим и забрал из Почтового банка все свои скромные сбережения – деньги, которые дарили мне по особым случаям, вроде именин. Я потратил их на покупку электрической железной дороги, но, к моему разочарованию, она плохо работала. Мне пришлось отнести комплект назад и потребовать, чтобы магазин или фирма-производитель заменили его, но в то время было так: ты имел право сделать покупку, ну а если что-то не работало, это была уже твоя проблема. Так что я был вынужден заплатить за ремонт мотора, хотя и после этого он работал не очень хорошо.

Позднее, уже будучи подростком, я делал модели самолетов и кораблей. Я никогда не был большим мастером, но занимался этим с моим школьным другом Джоном Маккленаном, у которого все получалось гораздо лучше, к тому же у его отца дома была мастерская. Я всегда стремился делать модели, которыми можно было бы управлять. Как они выглядели внешне, мне было неважно. Думаю, именно это увлечение привело к тому, что вместе с другим моим школьным приятелем, Роджером Фернихоу, я изобрел несколько очень сложных игр.

Например, в производственной игре были заводы, которые выпускали объекты разного цвета, а также шоссе и железные дороги, по которым они перевозились, и еще была фондовая биржа. В другой, военной, игре использовалась доска с четырьмя тысячами клеток; была даже феодальная игра, в которой каждый участник представлял целую династию с фамильным древом. Думаю, все эти игры, поезда, корабли и самолеты появлялись от потребности знать, как что устроено и как этим управлять. После того как я приступил к работе над диссертацией, эта потребность помогла мне в моих исследованиях в области космологии. Если вы понимаете, как функционирует Вселенная, то, в известном смысле, можете ею управлять.

2. Сент-Олбанс

В 1950 году место работы моего отца переместилось из Хэмпстеда, неподалеку от Хайгейта, в только что построенный Национальный институт медицинских исследований в Милл-Хилле, на северном краю Большого Лондона. Вместо того чтобы каждый день ездить туда из Хайгейта, отец счел более разумным перевезти семью за пределы Лондона и ездить в город на работу. В результате родители купили дом в кафедральном городе Сент-Олбансе, примерно в десяти милях к северу от Милл-Хилла и в двадцати – от Лондона. Это был большой викторианский дом, по-своему элегантный и с характером. Родители были не слишком богаты, когда приобретали его, и пришлось очень многое доделывать, прежде чем мы смогли туда въехать. После этого, как истинный йоркширец, отец отказался платить за дальнейший ремонт и старался сам следить за домом, время от времени подкрашивая его. Но дом был большой, а отец не очень-то опытен в таких делах.

Здание, однако, оказалось крепким и выдержало это небрежение. Родители продали его в 1985 году, когда отец был уже очень болен (через год он скончался). Как-то я видел этот дом – похоже, никто после этого не приложил к нему руку.

Наш дом в Сент-Олбансе

Дом был рассчитан на семью со слугами, и в буфетной комнате была доска, на которой можно было увидеть, из какой комнаты позвонили в колокольчик. У нас, конечно, не было слуг, но моя первая спальня по форме напоминала букву «Г», – наверное, в этой комнате раньше жили горничные. Я спросил об этом у двоюродной сестры Сары, которая была немного старше меня и которой я восхищался. Она сказала, что нам будет отлично на новом месте. Самым привлекательным в этой комнате было то, что из ее окна можно было выбраться на крышу велосипедного гаража, а оттуда спрыгнуть на землю.

Сара была дочерью Джанет, старшей сестры моей матери, которая выучилась на врача и вышла замуж за психоаналитика. Они жили в очень похожем доме в Харпендене – деревушке в пяти милях к северу. Отчасти этим и объяснялось, почему мы переехали в Сент-Олбанс.

Для меня было большой радостью жить неподалеку от Сары, и я часто ездил на автобусе в Харпенден повидаться с ней.

Сам Сент-Олбанс расположен рядом с остатками древнеримского города Веруламиума, который был самым значительным поселением римлян в Британии после Лондона. В Средние века там находился самый богатый британский монастырь. Он был построен вокруг усыпальницы святого Олбана, римского центуриона, который стал первым человеком в Британии, казненным за христианскую веру. Все что осталось от монастыря – это огромная довольно уродливая церковь да старое здание ворот, ставшее частью сент-олбансской школы, куда я потом ходил. Сент-Олбанс был несколько мрачноватым и консервативным местом по сравнению с Хайгейтом и Харпенденом. Мои родители, похоже, не завели здесь друзей. Отчасти это была их вина, поскольку по природе своей они были склонны к уединению, особенно отец. Но имело значение и то, что Сент-Олбанс населяли люди совсем другого сорта. Во всяком случае, никого из родителей моих школьных друзей нельзя было назвать интеллигентом.

В Хайгейте наша семья казалась совершенно обычной, но в Сент-Олбансе, я думаю, нас определенно считали странными. Это ощущение усиливалось из-за поведения моего отца, который ничего не делал ради внешнего эффекта, если это позволяло сэкономить деньги.

Юные годы он провел в очень бедной семье, и это оставило свой отпечаток. Отец не считал нужным тратить деньги ради собственного комфорта даже тогда, когда с годами мог себе это позволить. Он отказался от центрального отопления, несмотря на то что плохо переносил холод. Вместо этого он носил несколько свитеров и домашний халат поверх своей обычной одежды. Однако по отношению к другим отец был очень щедр.

В 1950-е годы он считал, что мы не можем позволить себе новый автомобиль, поэтому купил довоенное лондонское такси, а в качестве гаража мы с ним поставили арочный ангар[3] . Соседи были возмущены, но не могли нам помешать. Как и большинство мальчиков, я стеснялся своих родителей, но это их никогда не беспокоило. стеснялся своих родителей, но это их никогда не беспокоило.