Виталий Калгин - Виктор Цой Страница 2

Первого сентября 1969 года Витя Цой пошел в первый класс, в школу № 356 (ул. Ленсовета, 68), где преподавала его мама.

Когда Витя учился в третьем классе, Валентина Васильевна, памятуя о словах детсадовских воспита-тел ей, решила отдать его в Дом пионеров и школьников (ДПШ) в кружок рисования, но из-за трудностей с посещением Виктор прекратил туда ходить, и лишь через год Валентина Васильевна смогла устроить Витю в изостудию при местном Дворце пионеров.

Именно там, во время одного из родительских собраний, Валентине Васильевне сказали, что у нее растет очень талантливый мальчик, и посоветовали найти ему хорошего педагога. И Валентина Васильевна, выслушав советы преподавателей изостудии, решила, несмотря на все жизненные трудности и неприятности, отдать Витю в художественную школу.

В 1974 году четвероклассник Витя начал посещать художественную школу № 1 «Казанский собор» (на набережной канала Грибоедова, 26), возле Львиного мостика. Там он учился у Татьяны Ганжало — супруги Николая Николаевича Ганжало, преподававшего в Художественном училище им. Серова. Татьяне Ганжало Витя запомнился маленьким мальчиком, чумазым и непоседливым, собственно, как и все дети. И она весьма удивилась, узнав, что Цой стал звездой.

Незадолго до этого, в 1973 году, родители Виктора развелись. Квартира на проспекте Космонавтов была разменяна, и Витя с мамой переехали в однокомнатную квартиру на Пулковской улице, 17. Там они прожили несколько лет, а затем последовал новый размен. Поскольку у Валентины Васильевны умер отец, они с сестрой Верой решили переехать в квартиру к матери, которая жила в известном в Ленинграде «доме со шпилем» — на углу улицы Бас-сейной и Московского проспекта, 41/190. Это знаменитая сталинская высотка, девятиэтажный дом, видимый издалека — почти по всей длине Московского проспекта, благодаря своей башне-бельведеру и шпилю с навершием в виде венка со звездой.

Дом был построен перед самой Великой Отечественной войной, а башня уже после. Квартиры в нем были довольно большие, и во многих из них жили «большие» люди, поэтому дом до сих пор называется «генеральским».

В связи с переездом Виктор перешел в школу № 507 (улица Фрунзе, 22), которую и окончил в 1977 году.

В средней школе Виктор больше проявлял себя как «гуманитарий»: его интересовали литература и искусство, а точные науки не вызывали отклика в его душе. В седьмом классе появились «тройки» и окончание восьмилетки чуть не стало проблемой. К этому времени Виктор уже решил стать художником, и успеваемость по общеобразовательным предметам перестала его волновать.

В ту пору в Китае шла «культурная революция», начатая председателем ЦК КПК Мао Цзэдуном, и на эту тему ходили анекдоты и всякие истории, как реальные, так и выдуманные. Одноклассники Цоя, конечно же, с ходу записали Виктора в китайцы и, как только по телевизору передавали что-то о событиях в Китае, сразу же призывали его к ответу. Не всерьез, конечно, но, по воспоминаниям Валентины Васильевны, сына это очень обижало, что, однако, нисколько не мешало ему быть предметом внимания девочек-одноклассниц, проявляющих завидный интерес к смуглому симпатичному мальчику.

Впоследствии в одном из интервью Виктор Цой говорил: «В детстве меня дразнили “японцем” и я очень обижался. Сейчас мне в голову не придет выяснять, кто по национальности мои друзья. Есть среди них русские, украинцы, евреи, армяне… Но это не мешает нам общаться. Я думаю, вести такой учет просто глупо. Люди не делятся на хороших немцев и плохих французов»[2].

В мае 1976 года в Этнографическом музее Ленинграда состоялась городская выставка «Мы любим Родину свою». На ней тринадцатилетний Виктор Цой представил станковую композицию «Все на БАМ», которую приготовил заранее, в 1975 году, под руководством Е. А. Клочковой. Рисунок Виктора занял второе место в конкурсе.

Валентина Васильевна Цой: «Работа была, по-моему, ничего особенного. Но умел Витя точно уловить то, что витало в воздухе. Это у него позже и в музыке проявилось. Чувствовал он как-то по-своему пульс времени. Тогда все только и говорили о БАМе. Витя тоже был романтиком. Нарисовал поезд, едущий на БАМ, ребят с гитарами…»[3]

Тогда, получая заслуженную награду, совсем еще юный Виктор не знал, что через 12 с лишним лет он напишет песню, где тоже будут отображены образы вокзалов, поездов и перестука колес…

Дмитрий Белов, одноклассник Виктора Цоя: «В начале седьмого класса, а это был 1976 год, наша классная руководительница, она же завуч школы и учитель географии, привела на какое-то занятие трех новеньких и сказала, что теперь эти мальчики будут учиться с нами. Это были два офицерских сына — я до сих пор с ними дружу — Саша Деменков и Саша Сухарев, и длинненький такой Витя Цой.

Из нашего класса все с ним дружили и общались, каждый знал его очень хорошо, но так получилось, что именно я на многих занятиях сидел с ним за одной партой. И воспоминания мои о нем, конечно, не как о музыканте, тем более великом музыканте в нынешней интерпретации, а как о художнике. Я видел, что новичок что-то рисует постоянно в тетрадке и у него хорошо получается. Я стал спрашивать: “А почему? А как?” И выясняется, что он учился в художественной школе. Поэтому он был и, наверное, остался для меня скорее как художник…

Наше послешкольное времяпрепровождение часто проходило на крыше красивого большого дома напротив парка Победы. Огромная плоская крыша была покрыта рубероидом и толем. Это было что-то типа клуба, тем более тогда не было ни маньяков, ни бомжей и выходы на крышу были открыты. Просто с двенадцатого этажа выход на технический этаж и там дальше на саму крышу. Шикарный вид на город, а если кто-то где-то доставал бинокль, это было вдвойне интересно. Там было здорово и летом, и зимой. Мы скидывались все по какой-то мелочи и покупали пачку сигарет. Старались курить “Век”. 35 копеек они стоили. Если не было спичек, мы рассаживались рядком втроем или вчетвером. Кто-то первый на улице прикуривал сигарету, докуривал ее, закуривал второй, от него третий, потом четвертый. А там уже и первый опять мог начать хотеть курить. И вот пачка вылетала за два часа, и мы вели какие-то интересные разговоры.

Другим довольно частым развлечением нашим было шляться по городу. Без цели, но не где-то во дворах, пугая прохожих, а по каким-то центральным улицам, отмахать весь Московский проспект и свернуть до Невского, а то и до Староневского проспектов. Это было легко. А если встретится какой-то кинотеатр, то всегда было интересно и в охотку зайти в него. Седьмой класс вспоминать трудно, совсем детский период: снежки, каток… А вот когда мы начали взрослеть, — это, наверное, 10-й класс (те, кто в него не попадал, шли в училище или ПТУ, как Цой), — мы начали пробовать жизнь. Стали интересны сигареты, стала интересна выпивка. Мы уже сравнительно повзрослели, и впереди нас ждала большая жизнь, и можно было говорить уже про армию, про профессию и о том, что не просто кому какая девчонка нравится, а кто с какой ходит…