Вячеслав Козляков - Марина Мнишек Страница 2

Самый распространенный образ Марины Мнишек – это роскошная фурия, обольстившая сначала самозваного царевича Дмитрия Ивановича и продолжившая в России «темное дело» приведения в католичество доверчивой «москвы» (так поляки звали тогда всех русских). Примерно такую Марину, по виду предтечу Екатерины Великой (в варианте популярного исторического романиста), изобразил классик исторической живописи XIX века А. Шарлемань на известном полотне под названием «Марина Мнишек возбуждает калужан к мести за смерть Тушинского вора». Там матери с малыми детьми убегают от нестерпимого света факела, который держит в своих руках представленная с непокрытой головой и распущенными волосами царица, властным перстом указующая казакам рубить головы изменникам. Хочется сразу предупредить читателя: ничего похожего в попавшей к нему в руки книге не будет. В этом, может быть, слабость исторического исследования, но в этом и его сила: ведь факты значительно прочнее личных пристрастий. Хотя иногда даже факты не в силах разрушить устойчивые мифы.

В чем же тогда состоит смысл настоящей биографии Марины Мнишек? Где тот магический исследовательский ключ, обладая которым только и можно оправдать еще одно обращение к истории одной из самых ярких героинь первой русской Смуты? Думаю, что до сих пор мало задумывались над внутренней эволюцией Марины Мнишек, прошедшей свой путь от Самбора до коронации в Москве и далее, через Ярославль и Тушино, Калугу и Коломну, до крушения всех надежд и трагического конца. Как она переживала свои взлеты и падения? Как относилась к первому и второму самозванцам? Как повлияли на нее рождение «царевича» Ивана и его страшная казнь?

Стоит ли доверять всем отзывам, которые оставляли о Марине Мнишек современники? Лишь отец Павел Пирлинг задумался о несправедливо жестоком суде истории над ней, выступив в качестве адвоката, имеющего право приводить аргументы только в пользу своей подзащитной: «…Между Самбором и Астраханью лежит целая бездна. По этому страшному пути пришлось пройти молодой, одинокой женщине. Условия, среди которых она жила это время, были самыми ужасными. Неужели, испытав все это, Марина не может рассчитывать на снисхождение ввиду обстоятельств, смягчающих ее вину? Нет, справедливость требует, чтобы судьи считались с этими данными, по крайней мере до тех пор, пока не будет произведено дополнительное следствие» [17].

Отсюда отправимся в путь и проследим по имеющимся документам все вехи жизненного пути Марины Мнишек. Попытаемся рассмотреть действительный облик исторического героя под позднейшим напластованием мифологических трактовок и интерпретаций, часто основанных на малодостоверных или совсем недостоверных суждениях. Что получится в итоге – судить читателю. Хотелось бы, чтобы эта книга дала материал для размышлений тем, кто не привык принимать все на веру и следовать стереотипам в восприятии исторических персонажей. Ведь уже само согласие на то, что в истории Марины Мнишек возможны какие-то «плюсы», требует определенного усилия, разрыва с традицией. Но не такова ли была сама эта «царица» в русской истории, олицетворявшая собой прямое вторжение в эту самую традицию? Что же привезла (или, точнее, привнесла) Марина Мнишек в Московское государство? В чем урок ее судьбы, кроме вечно зримого символа «Маринкиной башни» Коломенского кремля?

Глава первая Марина, Марианна, Мария

Ничто не готовило Марину Мнишек к судьбе будущей русской царицы. Она родилась около 1588/89 года (точная дата неизвестна) в семье сандомирского воеводы Юрия (Ежи) Мнишка (около 1548-1613) и дочери сандомирского хорунжего Ядвиги Тарло. Марина – в латинском варианте Марианна – четвертая дочь воеводы. Всего же в семье было пятеро сыновей и пять дочерей [18].

Первые годы жизни Марины-Марианны прошли в родовом замке Тарлов (доставшемся Юрию Мнишку в приданое) в Лашках Мурованных в Самборском повете. Для тех, кто привык к демоническому образу Марины Мнишек, может оказаться неожиданным то, что к моменту появления русского «царевича» в Речи Посполитой ей было всего пятнадцать лет. Понятно, что ожидать от нее в таком возрасте самостоятельных поступков не приходится. Она во всем была послушна воле родителей, и на страницах исторических документов нет ни единого намека на возможность самостоятельного выбора ею своей судьбы при встрече с самозванцем. Можно согласиться с мнением профессора Александра Гиршберга, который писал: «Главным фактором в этих событиях были тайные интриги Юрия Мнишка; роль же его дочери, Марины, скорее пассивна, нежели активна; она явилась почти жертвой честолюбивых стремлений отца и своей собственной безумной гордости» [19].

Управляя королевским доменом, воевода Юрий Мнишек был по сути наместником в Самборе и Львове. В его распоряжении находились королевские апартаменты в Самборском замке, строительству и украшению которого воевода посвящал много времени, тратя огромные средства. Он вел роскошную жизнь магната с многочисленными приемами, охотами и праздниками, участвовал в военных походах. Имя сандомирского воеводы Юрия Мнишка было вписано золотыми буквами в числе имен самых значительных благотворителей на специальной плите из красного мрамора в церкви Святого Андрея Львовского в Самборе. Древний самборский монастырь бернардинцев, основанный еще в XV веке, был заново отстроен им, в пользу монастыря постоянно шел доход с одного из имений сандомирского воеводы. В летописях ордена бернардинцев, по замечанию отца Павла Пирлинга, воеводе Юрию Мнишку «посвящено немало страниц, полных признательности: под покровом риторических похвал по его адресу здесь слышится живое и искреннее чувство» [20].

Если братья Марины Мнишек уезжали из Самбора получать образование в университеты Франции и Италии, то дочери оставались дома и готовились к будущему замужеству. Сознание собственной исключительности, дополненное семейными преданиями о происхождении рода от лучших слуг императоров Священной Римской империи, диктовало детям сенатора Речи Посполитой необходимость посвятить себя высокой миссии.

О Марине в первые годы ее жизни мало что можно сказать, кроме самых общих сведений о том, что она умела читать и писать и в целом была вполне образованной и подготовленной к светской жизни по меркам Речи Посполитой. Характер ее воспитания определялся монахами-бернардинцами, духовную связь с которыми она сохраняла даже во время своего несчастливого путешествия в Московское государство. Скорее всего, воспитателем и учителем Марины Мнишек и других дочерей сандомирского воеводы был один из монахов, и именно в самборском монастыре бернардинцев она была у первого причастия (наиболее важное событие в жизни каждого ребенка, воспитанного в католичестве). Старшая сестра Марины Мнишек стала монахиней кармелитского монастыря, и это тоже много говорит об атмосфере благочестия, в которой были воспитаны дочери сандомирского воеводы.