Саймон Монтефиоре - Красный монарх: Сталин и война Страница 2

– Нет, мы не считаем „папашу“ врагом. „Папаша“ Литвинов – честный революционер.

Молотов и Берия запугивали дипломатов на Смоленской площади. Многие из них были старыми большевиками, евреями, и в отличие от Москвы чувствовали себя как дома в столицах европейских государств.

– Назаров, – обратился к одной из своих жертв Берия, – почему арестовали вашего отца?

– Лаврентий Павлович, вам это, несомненно, лучше знать, чем мне.

– Мы с вами поговорим об этом позже. – Чекист довольно рассмеялся.

Комиссариат иностранных дел располагался рядом с Лубянкой. Поэтому два наркомата часто называли «соседями». Чисткой ненадежных дипломатов руководил сорокаоднолетний Владимир Деканозов, заместитель Молотова и еще один проницательный помощник Берии с Кавказа. Этот был обрусевший рыжеволосый грузин невысокого роста. Он любил молоденьких девушек, английское кино и, наверное, в связи с последним пристрастием назвал сына Реджинальдом. Деканозов учился на врача, но диплом так и не получил. С Берией он познакомился в начале двадцатых. Они вместе пришли в ЧК. Вячеслав Молотов шутил, что Деканозов на самом деле был армянином, но притворялся грузином, чтобы сделать приятное Сталину. Вождь прозвал его «медлительным картвелом» – по названию области Картли в Грузии, где Деканозов родился. Сталин часто насмехался над его уродством. Когда в комнату входил Деканозов, генсек восклицал под хохот гостей: «Какой красавец! Вы только посмотрите! Ничего подобного я еще не видел».

Деканозов арестовал Евгения Гнедина, сотрудника пресс-службы комиссариата иностранных дел. Гнедин был сыном Парвуса, финансиста Ленина и посредника между большевиками и кайзеровской Германией. Гнедина доставили в кабинет Берии и принуждали сознаться в шпионаже. Он не согласился. Нарком велел лечь на пол, затем Кобулов, кавказский гигант, принялся бить Гнедина дубинкой по голове.

В июле Лаврентий Павлович приказал князю Церетели убить советского посла в Китае, Бовкуна-Луганца, и его жену. Церетели устроил дипломату автомобильную катастрофу. К такому способу устранения неугодных лиц чекисты часто прибегали в тех случаях, когда жертва была слишком известна, чтобы просто исчезнуть.

Чистка дипломатов являлась еще одним сталинским сигналом Гитлеру. «Очистить этот еврейский наркомат! – приказал вождь. – Очистить синагогу!» «Слава богу, наконец-то! – обрадовался Молотов, женатый на еврейке. – В наркомате иностранных дел засилье евреев».

Многие поступки и высказывания генсека свидетельствуют о том, что он был антисемитом, но Сталин никогда не проявлял расизма по биологическим признакам, как фашисты. Вождь с неприязнью относился ко всем народам, которые не проявляли верности многонациональному СССР. Иосиф Виссарионович сделал главным народом в Советском Союзе русский не потому, что забыл о своем грузинском происхождении, – русские были основанием Советского Союза. Они, как цемент, связывали десятки племен в одно громадное государство. После войны в мировоззрении Сталина по национальному вопросу произошли существенные изменения. Создание Израиля, постоянно растущее самосознание среди советских евреев и холодная война с Соединенными Штатами в сочетании со старинным предубеждением вождя по отношению к евреям способствовали антисемитским репрессиям.

Многие друзья Сталина, к примеру тот же Лазарь Моисеевич Каганович, были евреями. Вождь гордился своим интернационализмом, что, впрочем, не мешало ему с удовольствием слушать еврейские анекдоты в исполнении Паукера, самого еврея, и Кобулова. Генсек улыбался, когда Берия называл Лазаря Кагановича израильтянином. Но больше всего вождю нравились анекдоты об армянах и немцах.

Вне всяких сомнений, как любой настоящий грузин испокон веков, генсек был настроен против мусульманских народов Кавказа. Позже он прикажет их депортировать. Сталин преследовал не только мусульман, но и немцев, а также разделял отвращение, которое русский народ исторически питал к полякам.

Однако к евреям Сталин всегда относился с подозрением. Его настораживало, что у данного народа не было своей земли. Это, по твердому убеждению генсека, делало евреев таинственными, непостижимыми и как бы не от мира сего. Правда, Железный Лазарь утверждал, что плохое отношение Сталина к евреям объясняется национальностью его главных врагов: Троцкого, Зиновьева и Каменева. Да, все верно, но окружавшие генсека женщины и большинство соратников, от Ягоды и до Мехлиса, тоже были евреями. Разница очевидна. Сталин ненавидел интеллектуала Троцкого, но не имел никаких претензий к сапожнику Кагановичу.

Иосиф Виссарионович тем не менее хорошо понимал, что его режим должен бороться с антисемитизмом. В архиве генсека имеется записка с напоминанием выступить с речью по этому поводу. Вождь назвал антисемитизм каннибализмом и возвел его в ранг уголовных преступлений. Он регулярно критиковал антисемитов. Не стоит забывать, что Иосиф Сталин дал евреям то, чего у них не было две тысячи лет, – родину. На суровой и негостеприимной границе с Китаем была создана Еврейская автономная область со столицей в Биробиджане. «Царь не давал евреям земли, а мы дадим», – хвалился вождь.

Однако, как бы ни считала себя партия большевиков интернациональной, вопрос принадлежности к конкретному народу всегда многое значил в советской политике. В процентном отношении в партии было много евреев, грузин, поляков и латышей, потому что эти национальности в царской России были притесняемыми меньшинствами.

В 1937 году евреи составляли только 5,7 процента коммунистов, однако в правительстве их было большинство. Сам Ленин, частично еврей, говорил, что если комиссар семит, то его заместитель обязательно должен быть русским. Сталин неукоснительно следовал этому правилу.

Вождь чутко относился к национальности Кагановича. На обедах и ужинах в Кунцеве Берия часто пытался уговорить Железного Лазаря пить больше. Сталин останавливал Лаврентия:

– Оставь его в покое. Евреи не умеют пить.

Однажды генсек поинтересовался у Кагановича, почему тот так расстраивается, когда при нем рассказывают еврейские анекдоты.

– Возьми Микояна. Мы смеемся над армянами, и он смеется вместе с нами, – сказал вождь.

Лазарь Каганович попытался объяснить:

– Понимаете, товарищ Сталин, страдания изменили характер евреев, поэтому мы похожи на мимозу. Дотронься до листочка, и он тут же закроется.

После того разговора Сталин распорядился, чтобы анекдоты о евреях в присутствии Железного Лазаря больше не рассказывали.