Зинаида Фосдик - Воспоминания о Рерихах Страница 2

Последние годы жизни Зинаида Григорьевна поддерживала активную переписку с друзьями и сотрудниками по всему миру, включая СССР. Крериховцам из Советского Союза у нее было особое отношение. В те сложные времена многим из них действительно нужна была моральная поддержка. Она ежедневно работала в музее, руководя всей его деятельностью, от наиболее важных до самых мелких вопросов, регулярно проводила встречи Общества Агни-Йоги, беседовала с посетителями.

Возвращаясь к 1921 году, следует заметить, что ни у супругов Лихтманов, ни у матушки Зинаиды Григорьевны, СМ. Шафран, не было — по крайней мере, внешне — выраженной склонности к теософии, если не считать глубокого интереса Мориса к изучению каббалы. Однако после знакомства с Рерихами в 1920 году эти интересы стали частью их жизни и превратили ее в великое приключение.

После ухода из жизни Н.К. Рериха Зинаида Григорьевна подробно и прочувствованно написала об этом в небольшом очерке-эссе «Встреча с моим Мастером»:

«Я верю, что в жизни каждого человека есть одно выдающееся, необыкновенное событие, которое часто полностью меняет всю его жизнь, направляя ее в новое русло, о котором раньше и не мечталось, — словно если бы одна жизнь в этот момент закончилась, а новая началась.

Именно это и случилось со мной в тот день, когда я встретила Николая Константиновича Рериха…

Его мудрость была одновременно земной и небесной… Как мне объяснить словами, чему он меня научил?.. Со смиренной благодарностью я думаю о нем как о том, кто указал мне Путь Света и Знания и мою миссию в жизни… Многим он дал несказанные духовные сокровища, тем самым безмерно обогатив их жизнь…

Мне дано было в этой жизни редкое счастье: встретить Великую Душу, Мастера и получить разрешение стать его ученицей.

С невыразимой благодарностью в сердце я надеюсь следовать по его стопам. И я знаю, что снова встречусь с ним в вечном течении жизни».

Зинаида Григорьевна подробно рассказывала мне о той первой встрече, о том, как просто ей было рассказано о существовании Учителей, о Шамбале, о миссии, порученной Рерихам в их служении Великому Братству. Что всегда поражало меня в этом рассказе, так это то, как легко, просто и быстро, без сомнений, все они приняли это, хотя не было ни доказательств, ни объяснений, которые могли бы удовлетворить скептический ум научного склада.

В последующих встречах с Зинаидой Григорьевной Рерихи рассказали ей, что они были посланы в Нью-Йорк для духовной работы и учреждения культурных организаций в этом городе и что они прибыли сюда, уже зная имена членов группы, которая должна была вскоре собраться для выполнения этой задачи. Поразительно, что Рерихам не надо было искать людей обычным образом: они уже знали, кто был избран, и оставалось лишь собрать их возле себя. Интересно и то, что эти несколько избранных вовсе не были подготовленными теософами: они были новичками — по крайней мере, в этой жизни — в духовных и эзотерических науках.

Когда пошла серьезная работа, начались и постоянные духовные встречи Рерихов с новыми учениками по вечерам каждую субботу, а иногда и чаще. Все, что говорилось и происходило во время этих встреч, Зинаида Григорьевна записывала в своем дневнике, хотя, конечно, происходили и вещи, не подлежавшие никакой огласке, а потому и не записанные. Были и вещи, которые передавались только устно; они составили часть «священного предания» Живой Этики.

Спустя почти три года Рерихи отправились в Индию, откуда начали свою знаменитую Центральноазиатскую экспедицию. Младший же сын художника, Святослав, вскоре вернулся в Нью-Йорк, чтобы участвовать в руководстве организациями, учрежденными Рерихами и их сотрудниками в Америке. Работа собранного Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной коллектива продолжалась и расширялась, и сами они продолжали направлять ее, где бы ни находились. Многое об этой работе уже известно из многочисленных писем старших Рерихов, уже опубликованных издательством «Сфера» в нескольких томах.

Зинаида Григорьевна же продолжала свои дневники, записывая сны, послания, беседы, проводимую работу со всеми ее сложностями, успехами и неудачами. Ее дневник является замечательным документом, запечатлевшим как уникальные сведения о духовной жизни Рерихов, так и подробности истории рериховского движения, которые, не будь этого дневника, так и остались бы для нас неизвестными. Эти записки представляют для нас особую ценность, поскольку их автор был непосредственным свидетелем скрытой от посторонних глаз внутренней стороны жизни и деятельности Рерихов и почти всех самых серьезных событий в их внешней работе, как в Америке, так и в России. Например, Зинаида Григорьевна была с Рерихами в Москве в чрезвычайно важный для них момент летом 1926 года. Она путешествовала с ними на Алтай, а на следующий год приехала к ним в Монголию и оставалась там до выхода их экспедиции в Тибет. Она была единственным человеком, который с самого начала их работы под руководством Учителей делил с Рерихами почти все, что они делали и что испытали на своем пути.

Н.К. Рерих еще дважды приезжал в Нью-Йорк, и Зинаида Григорьевна подробно записывала свои впечатления от общения с ним и наблюдения за его духовным и административным руководством деятельностью всех учреждений. Кроме того, в 1928 году она вместе с Ф. Грант посетила Рерихов в Дарджилинге.

К сожалению, в середине 1930-х годов на смену успешному проведению самой широкой культурно-просветительской работы рериховских учреждений в США, а также утверждению международного Пакта Рериха в Южной и Северной Америках пришли тяжкие и неспокойные годы, когда три члена группы, державшие в руках бразды административного и финансового управления делами, отвернулись от Рерихов и сумели отобрать у них все: и музей со всем его содержимым, и институт, и сокровища искусства, — нанеся тем самым непоправимый урон работе и усилиям всего коллектива. И тогда дневник Зинаиды Григорьевны — как, впрочем, и вся корреспонденция самих Рерихов — наполняется этими проблемами: судами, конфликтами, горечью, и баланс теряется. Но тем не менее продолжаются и записи о начале и разворачивании новой работы во имя изначально поставленных целей — о ее успехах и достижениях.

К сожалению, мы не можем включить в настоящее издание полный текст дневника, который занял бы несколько томов. И вряд ли это нужно, поскольку непосредственные каждодневные записи содержат довольно много информации, не представляющей ценности для широкого читателя. Однако даже те записи, с которыми, на наш взгляд, следовало бы познакомить интересующихся рериховским наследием и его исследователей, образуют такой объем текста, что мы не в силах включить его в этот сборник. Мы вынуждены ограничиться записями тех периодов, когда Зинаида Григорьевна имела возможность непосредственного общения с Н.К. и Е.И. Рерихами от первых встреч до последнего расставания в 1934 году.