Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов Страница 2

Следующая по времени издания работа по истории «дутовщины» появилась в СССР лишь в 1964 г. и принадлежит перу уральского историка Н.К. Лисовского20. Разумеется, Лисовский при написании своей книги руководствовался идеологическими установками своего времени, не утруждая себя ссылками на документы, которые бы подтверждали выдвигавшиеся им против белых обвинения. По мнению этого автора, на стороне Дутова «в конце концов… осталась лишь казацко-кулацкая верхушка, офицерство и незначительная часть реакционно настроенных середняцких масс казацких станиц»21. Решающими условиями успеха в борьбе с «дутовщиной» Лисовский назвал руководство народными массами коммунистической партии во главе с Лениным и безграничную веру в партию советских людей.

Наконец, первой и последней по-настоящему серьезной советской работой о движении Дутова в целом, несмотря на некоторые фактические неточности, следует считать монографию М.Д. Машина22. Машин сумел подготовить интересное исследование, основанное в том числе и на документах антибольшевистского лагеря и содержащее значительный фактический материал. Он пришел к выводу о том, что казачество не являлось сплошь контрреволюционной массой, как считалось ранее. Нельзя не отметить, что подобный вывод сделан Машиным в результате значительного преувеличения степени революционности казачества. Казаки, по мнению Машина, под влиянием пролетариата и большевистской партии пришли к прочному союзу с рабочим классом. Едва ли можно согласиться с такой точкой зрения. Этой работой, по сути, и завершается вся советская историография проблемы.

Нельзя не отметить, что единственный эпизод биографии Дутова, которому в советской историографии было уделено сколько-нибудь пристальное внимание, – это спецоперация по ликвидации атамана, причем интерес к обстоятельствам этой первой из целого ряда осуществленных советскими спецслужбами зарубежных ликвидаций сохраняется вплоть до настоящего времени23. Многие годы спустя после убийства Дутова в советской печати можно было наблюдать негласное соперничество различных ведомств и организаций, ставивших успех операции в заслугу именно своим сотрудникам.

Несмотря на наличие необходимой источниковой базы в архивах СССР, специальных работ, посвященных жизни и деятельности Дутова, исключая более или менее однотипные энциклопедические статьи24, по вполне понятным причинам в советской историографии до 1989 г. создано не было, однако такие работы были написаны в годы Гражданской войны на неподконтрольной большевикам территории России, а также в русском зарубежье.

Первым по времени издания серьезным очерком жизни и деятельности Дутова является его официальная биография, выпущенная в 1919 г. в Троицке, бывшем тогда административным центром Оренбургского казачьего войска (прежний центр, Оренбург, был занят красными)25. Собственно, биографическая часть этой брошюры предельно апологетична, но для исследователей это издание ценно не столько как исследование жизни и деятельности оренбургского атамана, сколько как источник, так как сведения для него, по всей видимости, давал сам Дутов, а в приложении к этой биографии опубликовано значительное количество документов о деятельности Дутова.

С окончанием Гражданской войны относительно свободное изучение биографии Дутова было возможно лишь в среде русской эмиграции. В роли первых биографов атамана с краткими очерками выступили оренбургские казачьи генералы И.Г. Акулинин (иногда под псевдонимом «Оренбурец») и А.В. Зуев26. Однако эти люди, лично знавшие Дутова или являвшиеся его соратниками по борьбе, не могли быть полностью беспристрастны в своих оценках, не ставили своей задачей написание исчерпывающего труда об оренбургском атамане, да и по объективным причинам отсутствия в их распоряжении необходимых документов просто не могли это осуществить. Помимо этого в эмиграции было написано еще несколько незначительных очерков о Дутове, а также работ общего характера, в которых содержались сведения о разных эпизодах его жизни27. Вышла и малоизвестная брошюра «Генерал Дутов: Биография и деяния. Воспоминания соратников» (Харбин, 1928), единственный известный экземпляр которой сохранился во Владивостоке. К сожалению, в ходе работы над книгой мне не удалось ознакомиться с содержанием этой брошюры.

Разумеется, для участников Белого движения Дутов являлся священной фигурой, это связано с тем, что оренбуржцы достаточно быстро растворились в среде русской эмиграции, а подавляющее большинство ветеранов Белой борьбы знало об оренбургском атамане только понаслышке. Реального человека подменил искусственно созданный штамп. Точно такой же штамп, только с противоположным знаком, существовал и в СССР (Это утверждение автора, пожалуй, излишняя дань объективистскому подходу, тем более что вся книга рисует А.И. Дутова как выдающегося деятеля эпохи 1917–1920 гг. Вряд ли к тому же оценки этой личности белыми и красными равно удалены от истины. – Ред.).

Непросто проходил процесс реабилитации имени Дутова на родине атамана. На излете советской эпохи партийные функционеры, справедливо опасаясь возможных репрессий за свою деятельность, позволили публиковать в партийной печати материалы, в том числе и о Белом движении28. Однако тут же, на всякий случай, публиковались и материалы прямо противоположного характера. Нельзя не отметить одну из таких работ, касавшуюся биографии Дутова. Автор этой заметки, член Союза писателей СССР Ю. Никифоренко, осенью 1990 г. писал: «Свыше 70 лет нет царя, а вот цареугодничество… сохраняется… Вот, к примеру, до сих пор иные «наследники» бредят по белоказачьему предводителю А.И. Дутову. Нам заново29 живописуется его образ, только на этот раз «опускается» его практическая деятельность, а на передний план выдвигаются штрихи к портрету (привычки, мысли, анкета). И незаметно на свет божий предстает чуть ли не прогрессивный деятель, да вот и не дали большевики развернуться таланту, прервали его бурную работу за «общечеловеческую мораль и нравственность»… Дутов, захватив Оренбург, держался не на любви к себе со стороны простых людей, а на штыках, на терроре и насилии… Можно бы привести еще немало фактов, рисующих совсем в иных красках образ белоказачьего атамана, у которого находятся ныне сердобольные «адвокаты», одновременно испытывающие явную ненависть к подлинным героям, чей ратный подвиг был отмечен Почетным революционным Знаменем ВЦИК»30. Такой подход, казалось бы, должен остаться в безвозвратном прошлом, однако и в современной отечественной историографии все же довольно часто встречаются рецидивы советского периода.