К-2 - Алиса Атарова Страница 2

Взмах весла быстрый, поспешный — слишком — и байдарка кренится, елозишь в ней, пальцами ног в руль упираешься, и веслом быстро в другую сторону. Выровнялся, молодец. А теперь — пошел! Свист — это финиш. Кто первый-то был? Ты? Не, ща Анатольна скажет. Время запоминаем!

Старт — финиш. Старт — финиш.

Время.

Слепни кусают под лопатку — у тебя там сидит! Облей меня, веслом его прибей. Сдохни, тварь. Вот же гад. Ай, как прижгло. Ой, прижгло. Давай его еще водой. Ну все-все, уже все мокрое. В трюме булькает.

Не баловаться! На старт — свист!

Время.

Ох, и времени уже, обед через полчаса. Быстро выходим и на обед. Переодеваться не будем, не успеем.

А купаться? Как же купаться, ну, Ольга Анатольевна!

Ладно, только быстро.

Бултых! С головой из лодки неуклюжей ласточкой. И сразу лодку перевернуть — для гребца она ценнее всего, всегда надо вверх окном держать. Чтоб не утонула. Еще весло. Утонет — будешь грести ложкой. И старое дадут, а оно в эпоксидке и от него мелкие красные пятнышки по всей коже. А вот что лучше: Гиацинт или Немо? Гиацинт! Но Немо скользит лучше…

Чего копаетесь? Выходим из воды, еще лодки не убрали, а уже плещутся! Весло вон уплывает! Лови!

Байдарку на эллинг, весло в руки, одежду по пути отжимаешь. В тапках хлюпает, скользят ноги. Короткой через лес, на длинную нет времени. На обед опаздываем, все остынет. Нефиг плескаться было.

Корпус закрыт — Анатольна еще в пути, а ключ вперед никто не взял. Тогда весла у двери оставим и бегом на обед. Футболки на веревки, штаны мокрые, но ничего, уже подсыхают.

Суп, второе, компот. А добавка есть? И мне! Две! Фу, макароны. Давайте две порции. Сначала суп доедаем, потом добавка второго. Ну, Ольга Анатольевна… Никаких ну.

После обеда не забыть подтянуться и спать. Подтягивания это тяжело, пусть мальчишки изгаляются, а мы считаем: раз, два, три… десять сможешь? Да я две добавки съел.

Мокрую одежду на солнце на улице — до полдника высохнет.

Снова на воду? Серьезно?! Две в день на воде? Ну, Ольга Анатольевна!

Зато на закоулках сознания шепот: покупаемся. Пораньше закончим и купаться.

В комнате полутьма, шторы задернуты. Снаружи зной, тишина, лагерь окутан магической дремотой. Тихо зудит муха, тихо жарит солнце. Пекло.

Кровати совсем рядом — удобно тихо шептаться, пока мелкие спят. Тихий стук в распахнутое окно. Ты-то здесь откуда? Из окна вылез. Ночью после отбоя на озеро хотим. Пойдете? Идем-идем. А как выйдем? Ну, как-нибудь. Главное, чтобы не поймали. Ой, поймают, уши оторвут. Ладно, потом все это, тихо, идет кто-то.

Тишина. На озеро пойдем? А че, да пойдем. И с ними тем более. Ага, хи-хи. Все, спи, остался час, а мы все языками прочесали. Все вечером.

Вторая тренировка после полуденного зноя. Уже не так жалят слепни. Но руки тяжелые после утра, как гири, как сосновые стволы. Со сна зев не прекращается, грозя выбить челюсть. И сосны над головами согласно поскрипывают. Ольга Анатольевна, давайте просто походим, кэ-мэ или два. Ну, дава-а-айте, пожалуйста. Мы же с утра тренировались.

Ладно-ладно.

Потом до ужина еще много времени. Вода медленно остывает, отдавая тепло ночи. Темнеет. В ее глубинах камни, сучки, дети. Лагерь тоже вывели на купание — все лица незнакомые, а свои из толпы выделяются особо. Нам можно уплыть подальше, мы же не эти мелкие, кто плавать не умеет. Для нас нет буйков, мы гребцы! Мы по воде ходим. Купайся прямо в одежде, как раз высохло. Прыгай с пирса — ноги вперед, кричишь — весело. Лагерные смотрят завистливо, им так нельзя. У них квадрат четыре на три, как окно тюремное, а у нас резвость свободы. Потому и не наши они. А наши вон какие, наши прыгать умеют.

И вот контейнер закрыт, байдарки уложены на ночь спать. Теперь их уже до утра не тронут. Весла в руки и по длинной пойдем. Длинная в обход карьера, по проселку и высокому берегу. Мимо сосен, упирающихся в голубой потолок, мимо прячущихся елок. На длинной можно и поболтать. Идешь медленно, ноги свинцовые, в ногах песок, унесенный на память с берега. Завтра принесешь его обратно. Че, и правда ночью пойдем? Ага, после отбоя. Только вы тихо, мелких не разбудите. И не проболтайтесь, а то вы, девочки, такие… Какие? Ладно, нормально все будет.

Под ледяной водой в умывальнике моешь ноги. Дочиста, пока не покраснеют пальцы рук и ног, а потом полотенцем. Тину из волос руками вытаскивай. На ужин сосиски. Торгуешься? Я тебе одну, а ты мне йогурт со второго ужина. Не, лучше печенье забирай. О, там еще сгущенка осталась. Тогда после ужина наверну с ней.

После ужина свободная жизнь. Вот она лагерная, настоящая! Дискотеки, прогулки, можно и до леса украдкой, можно в баню, но сегодня не банный день. Сегодня у корпуса сидим. У кого пи-эс-пи, у кого телефон, кто в игры играет. И хохот, будто смешнее ничего в жизни нет. Да и не будет, наверное. Будем фильм смотреть? На ноуте. Вот жизнь! Почему никогда не устаешь смеяться в детстве?

Ну что, дети, устали? Да-а. Вот и второй ужин. А сгущенка есть? Неси-неси! Щедро сгущенку на юбилейное и вприкуску с чаем. После такого и двигаться не охота. Во рту сладость. Как у вас попа не слиплась? Не слиплась! А яйца будете? Остались еще. Конечно, обижаете! И куда в вас лезет. Лезет-лезет!

До отбоя совсем ничего. Ой-ей, надо все успеть. Все вечерние ритуалы: построение, отмашка — командир сказал готовиться ко сну. В умывальнике, до которого еще бежать по еловой подстилке, толпа. Зубочищение, ногомойство. Ноги опять моешь под ледяной, а потом — как будто ты паук или стрекоза, стараясь не насобирать в тапки иголок, подвязав штаны, бежишь в корпус. До отбоя пять минут! Скорее!

Юркаешь в кровать, проверяешь: ноги чистые? А кровать? Сейчас Ольга Анатольевна придет проверять. У кого грязные ноги, опять бежать до умывальника, опять, как краб, на цыпочках до корпуса. А на улице уже темнеет. Ночь забирает себе лес, до умывальника стремно, там одна лампочка и ее зажечь надо, пока дойдешь, и не видно, ноги грязные или нет.

Так, одеяла поднимаем. Это что такое? Иголки… Это не грязь! А руки чистые? Так, ну, девочки, молодцы. А что там у парней? Двое