Антонина Пирожкова - Воспоминания Страница 2

Журнал «Октябрь» впервые публикует фрагменты из новой книги воспоминаний Антонины Николаевны Пирожковой [1]. Публикация открывается историей ее знакомства с Бабелем. Знакомство могло оказаться кратким: с момента случайной (а может быть, и предначертанной) встречи на обеде у председателя Востокостали Иванченко до отъезда Бабеля в Париж летом 1932 года прошло всего-то четыре месяца. Да, Бабель умел ухаживать за женщинами! Исподволь, незаметно он сумел «обставить» жизнь Антонины Николаевны так, чтобы во время отсутствия его в Москве и обстановка жизни, и окружающие ее люди — все напоминало бы ей о нем. А из Парижа приходили письма Бабеля — ежедневно. По Москве ходили слухи, что Бабель не вернется из Парижа.

А впрочем, зачем забегать вперед?..

Андрей Малаев-Бабель

Жизнь в Москве

<…> В мае 1930 года я защитила на отлично дипломный проект на инженерно-строительном факультете Томского технологического института и волею судеб оказалась на Кузнецкстрое, а спустя полтора года приехавший на пуск первой домны председатель Востокостали Яков Павлович Иванченко предложил мне работу в московском Гипромезе (Государственном институте по проектированию металлургических заводов). Он дал мне два письма: одно — к начальнику Гипромеза Колесникову, а другое — к своей сестре Анне Павловне. Он сказал: «Пока Гипромез не даст вам комнату, вы можете жить у Анны Павловны в моей комнате. Я не так уж скоро приеду в Москву».

Оставив вещи в камере хранения, я поехала искать Анну Павловну Иванченко. Ее квартира была в самом центре Москвы, на Петровке, 26, в доме Донугля. Я передала Анне Павловне письмо брата и сейчас же была отправлена на вокзал за вещами. Анна Павловна оказалась таким же добрым человеком, как и ее брат, и была такая же полная, как он. Она жила в этой квартире со своей дочерью Галей, девочкой лет восьми. Я рассказала Анне Павловне все, что знала о Якове Павловиче, и, поужинав, легла спать. На следующий же день я была в Гипромезе у Колесникова и получила направление на работу в конструкторский отдел. Меня определили в группу, руководителем которой был инженер Барский. Там я должна была делать рабочие чертежи прокатного цеха под названием «Стан-500» для Магнитогорского металлургического завода. Своему руководителю Барскому никаких вопросов я не задавала, поскольку работа была привычной и затруднений не возникало. Он сам подходил ко мне и, я думаю, придирчиво проверял мои расчеты и чертежи, но ошибок не было. Чертила я карандашом красиво и чисто, и скоро меня стали ставить в пример другим инженерам. Возможно, поэтому окружающие относились ко мне не так уж дружелюбно, но и я, стесняясь, не обращала на них внимания и, отработав свое время, быстро уходила домой. У Анны Павловны мне было хорошо, уютно — как дома, была своя комната, где я могла читать, писать письма домой и знакомым. Приятно было общаться с Анной Павловной и играть с Галей. Про нее Анна Павловна рассказала, что, когда они приехали в Москву и она первый раз выпустила Галю во двор, где было много детей, они ее тотчас же окружили и стали кричать: «Жидовка, жидовка!» — на все лады. Галя не стала им возражать, хотя еврейкой не была, она стояла молча, а потом ушла домой. Может быть, девочка в шесть лет и не знала, что означает это слово, но Анна Павловна сказала: «Вот какой антисемитизм в Москве даже среди детей, с детства. На Украине я этого не знала. Нет, не смогу я жить в Москве: все мне здесь не нравится, уеду обратно на Украину, в Сумы. Там у меня была хорошая работа, меня все знали и уважали, и только по просьбе брата я согласилась сюда приехать».

Еще в январе я решила сходить к моим старым знакомым — Валединским в Машков переулок, где я жила летом 1929 года во время своей студенческой практики. Увы, Валединских по знакомому адресу не оказалось, они переехали на другую квартиру, а новые жильцы не могли сказать, куда они переселились. Конечно, я могла бы пойти в домоуправление или написать Софье Константиновне в Томск, но, постоянно думая о Валединских, я ничего не предпринимала, чтобы их разыскать. Дело еще в том, что уже в начале февраля Гипромез дал мне комнату в доме-общежитии на Соколе и я начала в ней устраиваться. Комната была на втором этаже, угловая, самая удаленная от входа с улицы, в конце довольно длинного коридора с множеством дверей расположенных вдоль него комнат. В комнате было тепло от центрального отопления, была даже мебель: узкая железная кровать с матрацем, подушкой и одеялом, простой стол, прикроватная тумбочка и две или три табуретки, а также вешалка. Туалет и кухня располагались в начале коридора, никакого душа не было, но холодная вода была. Кухней я никогда не пользовалась, обедала в столовой, а для того, чтобы выпить чая утром и вечером, купила электрическую плитку, чайник и немного посуды. Мне хотелось занавесить окна в моей комнате, два в продольной стене и одно в торцовой, чтобы меня не было видно с улицы. Но приобрести материал было невозможно.

Покончив с новой экономической политикой, страна наша снова лишилась изобилия продуктов и товаров. Но ответственные работники-коммунисты не должны были страдать, поэтому для них открылись особые магазины, где можно было купить кое-что из товаров по талонам (бонам). Яков Павлович Иванченко имел книжку с бонами в привилегированный магазин, и Анна Павловна ими пользовалась. Она взяла меня с собой и, так как для себя ничего покупать не собиралась, отдала мне боны на март и апрель. На свои деньги я приобрела там белый материал на короткие занавески, крепдешин на два платья и пару туфель, какие были в продаже.

Платья мне сшила портниха, они были очень красивые, как мне тогда казалось. Одно было комбинированное: черный крепдешин внизу и крепдешин цвета слоновой кости в верхней части, а другое — желтое с редкими черными горошинами и с черной отделкой. Таких платьев у меня никогда не было, и я чувствовала себя в них очень хорошо. И мне захотелось пойти в театр, особенно в Большой, где я еще не была. Билет можно было купить с рук, и я готова была переплатить вдвое, чтобы попасть в оперу или на балет. Я бывала и в Малом театре, и в Художественном, посмотрела много спектаклей Островского, Гоголя и других авторов. В театры я ходила всегда одна, поскольку знакомых в Москве у меня не было, а Анна Павловна не могла ходить со мной из-за Гали: девочку не с кем было оставить. И вот однажды в Малом театре я встретила Любу и Анатолия Валединских. Встреча была очень приятная и радостная, я узнала, что Валединские получили новую большую квартиру в Лялином переулке. В ближайшее воскресенье я пришла к ним, рассказала все о себе, узнала о том, что происходит в Томске, как живут Софья Константиновна, Верочка и Надя. С этих пор у меня появились знакомые в Москве, и я стала ходить в театры и на выставки не одна, а с Валей или с Володей Валединскими, а иногда с Любочкой и Анатолием.