Козлов - Цезарь Самойлович Вольпе Страница 2

Такая переработка Байрона могла, естественно, вызвать возмущение у людей, которым в байронизме было важно его политическое протестантское содержание. В этом смысле очень точно и резко квалифицировал байронизм Козлова один из крупнейших представителей декабристской литературы и критики, также один из ранних русских байронистов, А. Бестужев (Марлинский). Он писал Пушкину о «Чернеце» 9 марта 1825 г., даже еще не читав поэмы: «Козлов написал «Чернеца» и, говорят, недурно. У него есть искра чувства, но ливрея поэзии на нем еще не обносилась, и не дай бог судить о Байроне по его переводам: это лорд в Жуковского пудре». И «ливрея поэзии» и слова о «пудре» Жуковского (Жуковский пудрился перед посещением дворцовых вечеров) — все это выражало отрицательное отношение к выхолащиванию из Байрона революционных элементов его поэзии.

В сущности, в английском романтизме Козлову был близок не столько Байрон, сколько поэты так называемой «озерной школы». Байрона Козлов воспринимал через поэзию тех английских поэтов-романтиков, которые представляли романтизм добайроновский и дошеллиевский. Английские элегики и романтические поэты «озерной школы» гораздо ближе Козлову, чем Байрон. Вот почему он и поэзию Мура (вига, либерала — друга Байрона, связанного с ирландским освободительным движением) воспринимает также в ее русской реакционной интерпретации (т. е. через «Лалла Рук» в переводе Жуковского), совершенно освободив «Ирландские мелодии» Мура от их политической окраски. Таким образом, можно сказать, что на русской почве Козлов явился выразителем поэтического стиля той линии английского романтизма, которая была представлена в поэзии романтиков «озерной школы».

Своими переводами из английских поэтов Козлов подготовил русскую литературу к более углубленному пониманию новой английской поэзии и оказал некоторое влияние на поэзию Лермонтова (ср. «Чернец» с «Мцыри»).

Но, подготовляя, с одной стороны, поэтику русского байронизма, с другой, Козлов — поэт с обостренным ощущением красок ландшафта и красот природы (Гоголь писал, что «картины природы» в его стихах «блещут и кипят такими радужными цветами и красками, что… тотчас узнаешь с грустью, что они утрачены для него навсегда: зрящему никогда бы не показались они в таком ярком и увеличенном блеске») — создал ряд образцов лирики природы, в которых уже намечается мелодическая система дворянской поэзии 40-х — 60-х годов, нашедшая свое наиболее яркое выражение в пейзажной лирике Фета. О лирике Козлова именно как о «задушевной, мелодической, благоуханной», полной «удивительной грусти и мелодичности», писал и Аполлон Григорьев.

Итак, современник Пушкина, Жуковского и Баратынского, Козлов, естественно, по своему дарованию оказался на втором плане поэзии этой эпохи. Однако ему принадлежит в ней свое место — между элегической лирикой Жуковского и дворянской поэзией 40-х — 60-х годов.

Умер Козлов 30 января 1840 г.