Михаил Армалинский - Аромат грязного белья (сборник) Страница 2

Не важно, в каком возрасте ты начинаешь ебаться, важно, как ты этим занимаешься – с душой и сердцем или только пиздой.

И, оправдывая вынужденность ожидания встречи, Генри Миллер цитирует Мопассана:

Самая прекрасная часть любви – это когда ты поднимаешься по лестнице.

По телефону Г. Миллер дозвониться к Бренде не может – то отвечает какой-то мужчина грубым голосом, то её просто нет дома. Бренда умудряется звонить Г. Миллеру, когда его тоже нет дома. Посему идёт переписка, столь подручная писателю, который, кроме романов, написал фолианты писем всевозможным друзьям и знакомым.

«Вы мне нужны, как грех», – красиво призывает незнакомку Генри Миллер.

Бренда Венус мурыжила его целый месяц, пока не явилась «мимолётным виденьем, гением чистой…» «пиздоты» как это окажется потом. Омерзительно «чистой».

Когда Бренда появилась у дома Генри Миллера, она увидела вывешенную на двери надпись:

Когда человек достиг старости и выполнил своё предназначение, у него есть право погрузиться в размышления о покое и смерти. У него уже нет нужды в других людях, он их познал и успел ими пресытиться. Всё, что ему нужно – это покой. А потому не пристало домогаться его внимания, изматывать его болтовнёй и заставлять его страдать от банальностей. Всякий должен проходить мимо двери его дома, будто бы в нём никто не живёт.

Следует заметить, что эта кокетливая цитата из китайца Менг Це, использованная в качестве плаката, косвенно призывала делать именно то, против чего она якобы выступала, – привлекать внимание. Целесообразней было бы повесить обыкновенную надпись: «Осторожно, злая собака!» А ещё лучше – просто не открывать стучавшимся в дверь, как это делаю я в Хэллоуин.

Но к Генри Миллеру, невзирая на эту надпись, шёл поток почитателей, знакомых и друзей, которому он в глубине души был рад.

Описывая его дом, Бренда Венус так говорит о спальне:

Я любила его спальню. Быть может, потому, что в ней происходило много замечательных разговоров, и в ней мы делились многими секретами.

Весьма странное использование спальни, в особенности если речь идёт о спальне Генри Миллера.

После первых встреч Бренда продолжает посылать ему свои профессионально изготовленные фотографии, всё более и более голые, но не ниже пупка, о чём горюет Миллер в одном из писем. Однако важнее всего то, что не только на фотографиях, но и в жизни он пока ещё не видел Бренду голенькой. Открытое желание Генри Миллера сблизиться невозможно было не заметить женщине. Вот что пишет об этом Бренда Венус:

Бывали дни, когда мне хотелось, чтобы он не говорил так много о моём теле и не делал вид, будто он теряет равновесие, чтобы прикоснуться к моей груди или бёдрам.

Ей не приходит в голову, что её неприступность заставляет унижаться Генри Миллера, вынуждая его прибегать к таким трюкам, чтобы всего лишь коснуться её тела. Уверенность в себе как в мужчине пошатнулась в Генри Миллере с преклонным возрастом. Поэтому он прибегал ко всяческим литературным и прочим ухищрениям, чтобы хоть как-то продолжать сближение с Брендой. В его эротических фантазиях, которыми он спешно делился с Брендой, она в прошлых жизнях была куртизанкой, храмовой проституткой, и секс – был её религией, которую она проповедовала.

После её жалоб на излишнюю прямоту в выражениях (а эта жалоба у женщины может появиться только тогда, когда она не хочет данного мужчину), Генри Миллер переходит на французский язык и описывает, как изощрённо он бы её ёб. Бренда это переводит, но делает вид, что это не призыв, а лишь намёк, а намёк можно не понять.

Она с неудовольствием замечает, что у Генри Миллера только секс на уме. Он же пытается ей объяснить, что вообще-то он думает о сексе далеко не всегда, но когда рядом с ним находится существо, являющееся воплощением секса, то ему ни о чём другом в присутствии этого существа думать не удаётся.

Чтобы добиться благосклонности Бренды, Миллер привычно льстит ей, забывая, быть может, искренне о Джун, Анаис Нин и о многих других его возлюбленных. Вот что он пылко изрекает Бренде:

…ты первая женщина, объединяющая в себе пиздусингеллектом.

Он прекрасно понимал, что мужчине для успеха нужно обязательно убедить женщину в том, что его интересует в ней не только пизда. Тем не менее эта лесть не помогала. В письме того периода есть подтверждающая этот прискорбный факт фраза:

Я схожу с ума, когда представляю, как должна выглядеть твоя пизда.

«Испытываешь ли ты похоть ко мне?» – отчаянно спрашивает Миллер Бренду. И, предчувствуя негативное положение вещей в этой области, Миллер подстраховывается:

У меня есть дурное предчувствие, что, если ты одаришь меня своей благосклонностью, я умру в твоих объятиях.

Вот что пишет Бренда, комментируя страсть Генри Миллера:

Ему представлялось, будто у меня нет любовников, раз я не занималась любовью с ним. Самолюбие Генри не позволяло ему допустить, что я могу обратиться за чем-то к кому-нибудь, кроме него, в том числе и за сексуальными услугами… Когда Генри спрашивал меня, как мне удаётся подавить своё половое чувство, я заверяла его: «Я много занимаюсь спортом, балетом и бегом». Он отвечал ухмылкой с лёгкой кривой усмешкой и этим удовлетворялся.

Из переписки же вовсе не следует, что Генри Миллер был подвержен этому заблуждению. Скорее всего, он великодушно или вынужденно давал ей право на ложь, освобождая её от необходимости прямого ответа, смысл которого был бы: «не дам, и всё». Бренда этим правом радостно пользовалась и выдумывала, что на секс у неё якобы не хватает сил и времени среди забот о карьере.

Чем дольше продолжалось невинное знакомство с Брендой, тем откровеннее Генри Миллер излагал ей, чего он хочет:

Я бы вылизал тебя всю, особенно маленькую щель между ног. Я представляю, как я бы тебя ёб утром, днём и вечером, но здравый смысл говорит мне, что это невозможно. Однако никто не может помешать мне выебать тебя в моих фантазиях. Одна из трагедий старости в том, что можешь жутко хотеть, но всё равно у тебя не стоит.

Бренда увёртывалась от ебли с помощью лести, и в какой-то момент она назвала его «настоящим мужчиной». Миллер ужасно обрадовался этому и называет её в ответ «настоящей женщиной». Происходит обмен комплиментами в том, что обоим друг о друге неведомо. Да и что это такое «настоящее», кроме как глажение по шёрстке.

Через девять месяцев после первой встречи Генри Миллер и Бренда ещё не любовники. Вот как подтверждается это в письме:

…Не будучи с тобой в интимных отношениях… У моего хуя ещё нет пропуска. (Генри Миллер имеет в виду Брендину пизду, о которой пишет строчкой раньше. – М. А.) И если у него его никогда не будет, это не так-то и важно. Меня прежде всего интересует женщина. Не скажу, что меня не интересует её пизда – но только вторично.