Владимир Крыштоб - И эта война была бы завтра... (Свидетельство советского офицера, командира египетской подводной лодки о войне с Израилем) Страница 2

   Командир продолжает, после выпитого графина спирта: «Значит так. Вот тебе лист бумаги, пиши заявление. Мы тебя принимаем. В понедельник парткомиссия». Я оторопел: «Я же ни Устава не знаю, ни Программу КПСС не читал». А командир: «И не х… там читать, заполняй документы». В понедельник в 11.00 пришел я на парткомиссию и стал кандидатом без проволочек. И что ты думаешь? Месяца не прошло, приходит уже на меня шифротелеграмма: предлагается должность на новой уже океанской лодке 633 проекта. То есть сразу штурманом на строящуюся в «Красном Сормово» лодку с базированием на Северном флоте.

   Согласился, конечно, а кто бы не согласился? Северный флот это простор. Лодка новая, в заднице романтика. Командир об этой лодке рассказал. 633-й проект был великий. Построили их мало, это последние дизеля на океане были. Наступала эпоха атомоходов. А на дизельной лодке служба очень тяжелая. На атомной и проще и шикарнее, просторнее. Конечно, там радиация подстегивала, в напряжении всегда держала. Но это психика. А вот физически на дизельных лодках служить неизмеримо трудней.

   Приехал я на «Красное Сормово», принял лодку. Потащили ее через Екатерининские шлюзы. Это сейчас они расширились, модернизировались и даже атомоходы таскают. Строят атомные и там, и в Питере, но главный завод, конечно, в Северодвинске. А тогда больших бетонных шлюзов было всего пара. Остальные деревянные. И выходили на берег бабы в платках, крутили деревянные коромысла, наматывали на них обычные веревки. Так шлюзы открывались. И лодка 76 метров, входя в шлюз, рулями и носом упиралась в стены. Можно было перейти с одного берега на другой по корпусу лодки. Прогуляться, обогнать свой корабль. А кругом вокруг одни заключенные с пилами да бабы. На современном корабле прямо в 18 век въезжаешь.

   И пошел я на Север. Приехали в Видяево, там тогда стояло всего четыре дома и две огромных капитальных казармы. Быстро миновал должность помощника командира и стал старшим помощником. В 1965–66 году меня послали на командирские курсы на 10 месяцев в Ленинград. Надо было сдавать на допуск к самостоятельному управлению: на флоте не хватало квалифицированных кадров в связи с резким расширением ядерного подводного флота. С дизельных лодок стали брать старших помощников переучивать на разные профессии и на командиров атомоходов.

   Центров было два — в Обнинске и Павловске под Таллинном. А тут как раз приволокли аварийный атомоход и 19 человек сгоревших мы похоронили. Жена, конечно, на дыбы: «Никаких атомоходов!» В то время много интересного было, все внове. Вскоре еще одну лодку аварийную притащили. Отправили ее на Новую землю. Там подогнали танкер с чистым спиртом и заливали ее отсек за отсеком под завязку. Потом открывали все люки и выветривали. Это такая процедура дезактивации тогда была.

   Экипаж на танкере за месяц спился вчистую. Большое было ЧП на весь Северный флот. Я потом разговаривал с капитаном того танкера. Он рассказал: «Не знаю, как я там с ума не сошел. Дали команду идти с Новой Земли в Мурманск, а команда пьяная в лоскуты в полном составе. Один я трезвый. Испугался, конечно. И рулить, надо и прокладку курса делать и бог знает что еще. А по палубе одни призраки бродят. Как на «Летучем голландце», словом». В Мурманске хотели капитана под трибунал отдать. Потом дело замяли, потому что в команде танкера в том страшном походе все выжили.

   Стал я сдавать экзамены. Сдавали английский, высшую математику и много еще чего. Поэтому поступающие приезжали в Ленинград и нанимали репетиторов, благо зарплата подводника позволяла. Целью высоко служить я не задавался и постоянно сомневался, нужна ли мне вообще та академия? Я только что получил квартиру, воспитывал двоих детей. Должность устраивала. А что было в перспективе? Начальник штаба бригады? Это же сплошные бумаги и никакого морального удовлетворения. То ли дело море!

   Поэтому я сначала наотрез отказался. Шамыгин, офицер по кадрам нашей эскадры, налег на меня изо всех сил: «Давай, Володя!» «Не пойду, Саша, хоть режь меня!» В Видяево ведь тогда стояла лишь эскадра подводных лодок. Ходили мы в основном в Ирландию, крутились вокруг Лондондерри. Мне нравилось. Так вот, думаю, и до пенсии дослужу. Шамыгин отстал. Но в 1969 году снова нарисовался: «Не желаешь ли в Египет советником на подводную лодку?» Бадаревский, командир эскадры (потом стал начальником отдела кадров ВМФ СССР) собрал совещание и рекомендовал меня советником.

   Дело незнакомое, многие не решались. Поэтому офицеров агитировали, напирая на будущие заработки. А я согласился еще и потому, что дело было живое, интересное. Война начиналась, а для чего военных еще готовят? Поэтому поставил я лодку свою в ремонт. Командир ремонтной бригады был тогда прекрасный офицер, еврей Боссарт. Пошел я к нему договариваться. Ведь лодку надо кому-то передавать, а я за корабль волнуюсь. Он как услышал, что я против евреев еду воевать, вскочил: «Володя, ты же классный моряк. Зачем тебе это нужно? Не лезь ты туда!» Что сказать? Сказал правду: «Товарищ комбриг, мне же интересно, потому и еду». Вздохнул Боссарт, махнул рукой: «Ладно, делай, как знаешь».

   Пришла телеграмма, вызвали меня в Москву, в наш штаб на Малом Козловском. Чего они меня вызывали, не понял до сих пор. Отсидел там 10 дней. То вызовут в предбаннике посидеть, то в гостинице бездельничаю. Через 10 дней: «Вы свободны, уезжайте! Деньги нужны?» Нет, мне, конечно, интересно после Севера по Москве пошататься. Но зачем звали-то? Деньги нужны, конечно. Они всегда нужны. Выписывает мне штабной бумагу, иду я с ней в финчасть и, получив немалую сумму, убываю в Видяево. Нелепица какая-то.

   Снова служба потянулась. Через три недели снова телеграмма, просторная такая: приезжайте, берите жену и детей до 4 класса. Дочку оставил, сына под мышку и в Москву. Приезжаю в наш штаб и имею интересную беседу с особистом: «Владимир Ильич, вы должны сейчас отбыть в 10-е управление Генерального штаба. Вы там сдадите документы и пробудете 2 недели. Я прошу вас звонить мне каждый день до 22.00. Вас там держать будут до 18.00. Звоните мне с третьей-четвертой остановки метро. Рядом ни в коем случае не звоните. Вы должны мне рассказывать все, что вам там будут говорить и о чем спрашивать. Если надо, я буду ждать даже позже 22.00».

   Вот те раз! Что сказать? «Ладно, говорю, я понятливый. Как только выйду из метро, сразу обо всех расскажу» «Очень хорошо. Запоминайте, что вам в «десятке» говорили, начиная прямо с проходной». А кабинетик, где мы беседуем такой маленький, такой неприметный. То ли дело, мне там показывали кабинет Буденного — на трамвае можно ездить. Выходит, в морском штабе сильно волновались о происходящем в Генштабе и источников достоверных оттуда не имели. А потому шпионили в меру сил, привлекая заслуженных командиров. Александр Ильич, как моряк видавший виды ни с кем ссориться не стал, и докладывать ничего никому тоже на всякий случай не стал. Виданное ли дело — агентурная борьба двух штабов в условиях победившего социализма! Потому его, видно, и в партию только через графин со спиртом затащили, и от штабной работы он сбежал.