Владимир Григорьевич Орлов - Двойной агент. Записки русского контрразведчика Страница 2

Настоящее издание снабжено уникальным приложением и фотографиями, дающими возможность читателю дорисовать картину той бурной эпохи, в которой жил, работал и боролся автор книги, активный участник всех описываемых событий.

Двойной агент

Записки русского контрразведчика

НАКАНУНЕ ГРОЗЫ

Все мерзавцы кругом! Сапог нет, ружей нет — наступать надо, а наступать нельзя.

МОЯ КАРЬЕРА, ИЛИ КОРОТКО О СЕБЕ

Я, Владимир Григорьевич Орлов, происхожу из старинного дворянского рода, который корнями произрастает из Рязанской губернии. Учился в гимназии, потом в Варшавском университете. Студентом отправился в поездку по Соединенным Штатам Америки, чтобы приобрести знания в области административного права. Несколько месяцев провел, путешествуя по стране, одновременно изучая криминологию. Средства на жизнь в основном приходилось добывать, работая в типографиях наборщиком русского шрифта, но довелось, и ходить на судне обыкновенным матросом.

Вернувшись в Россию, начал работать референдарием, а проще сказать — начинающим юристом, в Московском окружном суде. В мои обязанности входило присутствовать на заседаниях суда и учиться тонкостям практической юриспруденции, с тем, чтобы вскоре приступить к службе в качестве младшего судьи, но русско-японская война, в которой мне пришлось участвовать, на некоторое время прервала мою практику в гражданском судопроизводстве.

В 1905—1906 годах я судебный следователь и один из государственных обвинителей в Польши, принимающий участие в расследовании всех дел по шпионажу и государственной измене в годы первой русской революции. В 1907 году получил назначение в Ловичский уезд Варшавской губернии, где исполняю должность судебного следователя, через год — помощник государственного обвинителя в Радомском окружном суде.

В 1910 году я назначаюсь главным государственным обвинителем в комиссию графа Медема, занимавшуюся расследованием махинаций должностных лиц в ходе реконструкции Сибирской железной дороги в расположении Омского военного округа, а также в Сибирской казачьей армии. Дело было громким, виновные получили заслуженные наказания.

В 1912 году возвращаюсь в Польшу, где исполняю должность судебного следователя Варшавского окружного суда по особо важным политическим преступлениям. Об этом периоде моей деятельности достаточно подробно с изложением интереснейших фактов написано в книге. В 1914 году, с началом первой мировой войны, я назначаюсь главным военным прокурором при штабе войск Западного фронта. В 1916 году назначаюсь членом комиссии по расследованию дел, связанных с недостаточным и несвоевременным обеспечением русской армии в ходе военных действий. В конце того же года расследую дело о продаже, участвующей в войне против нас Турции, армейского имущества.

В 1917 году, после Октябрьского большевистского переворота, по поручению командования Добровольческой армии под именем Болеслава Орлинского, работал в Петроградской следственной комиссии, возглавляемой Стучкой и Крестинским; за этот период спас от расстрела тысячи офицеров и членов их семей.

В 1918 году, разоблаченный большевиками, был вынужден бежать с помощью немцев в Одессу, в расположение войск Добровольческой армии. Там стал начальником отдела в штабе Верховного командования и руководителем разведки. В 1920 году ездил в Ригу для освещения мирной конференции между Польшей и Советской Россией.

С 1921 по 1926 год был прикомандирован к комиссии генерала Врангеля в Берлине. Комиссия занималась сбором информации о деятельности большевиков в дооктябрьский и послеоктябрьский периоды, как в России, так и за границей. С 1927 года по настоящее время занимаюсь изучением юриспруденции применительно к большевизму. (На этом краткая автобиография автора заканчивается, так как настоящая книга была выпущена в 1929 г.).

КРЕЩЕНИЕ ОГНЕМ

Труп Марии Вишневской лежал на полу в гостиной ее маленькой виллы в городке Новоминске, который находился в нескольких километрах от Варшавы. Прямо над ним в золоченой раме висел портрет ее прелестной племянницы, имевшей еще совсем недавно большой успех на театральных подмостках. Надо заметить, что этот успех был не только благодаря ее актерскому дарованию.

Однажды офицер гусарского полка, застав актрису, свою возлюбленную, с соперником, застрелил ее, снял с нее одежду и осыпал тело вишневым цветом.

Мария Вишневская с нескрываемой гордостью рассказывала эту романтическую, но страшную историю всем, кто выражал восхищение портретом. И вот теперь убили и ее саму. В ее смерти не было ничего романтического. Она даже не была застрелена из револьвера, кто-то безжалостно зарубил пани Вишневскую топором. Никто и не узнал бы о случившемся, если бы почтальон, который принес какую-то квитанцию через несколько недель после убийства, не обнаружил труп. Дело было в середине января, стояли сильные морозы. Труп замерз и, на удивление, хорошо сохранился.

Следователь из Варшавы взял с собой в этот заштатный городишко одного из студентов, который в дополнение к своим университетским занятиям исполнял в то время разные поручения, а главное — отлично писал протоколы. Итак, пока следователь, сидя у огня в уютном уголке трактира, с удовольствием закусывал, его молодому спутнику, хочешь, не хочешь, надо было отправиться в то пустынное место и, добиваясь признания своих способностей, искать следы тяжкого преступления, давно заметенные декабрьскими метелями.

Но сначала новичку нужно привыкнуть к виду трупа. Никогда раньше ему не доводилось видеть подобного, и он с содроганием заставляет себя смотреть на обезображенную голову. Убийца разнес череп несчастной женщины с нечеловеческой яростью и сделал ее лицо почти неузнаваемым. Впечатление оказалось настолько ужасающим, что ему, во что бы то ни стало, нужно было выйти на свежий воздух. Он еще не привык к таким зрелищам, не ожесточился. Да и зачем ему это? Его предки из поколения в поколение были мирными священниками в нищем сельце Иванцовском, в самом сердце России. Сам он рос среди полей, на берегу тихой речки на попечении деда, ходившего в белой рясе и носившего на голове белую скуфью, для которого главным было общее благо и мирная жизнь.

Наконец студент берет себя в руки и добросовестно приступает к расследованию. Он собирает местных жителей, соседей и по очереди опрашивает их. Никакого результата! Никто не хочет говорить о пострадавшей. И, конечно, о живых, которые могут потом и отомстить! Только работник из соседнего поместья сказал, что в одну из ночей, о которых шла речь, он якобы видел привидение в саду Марии Вишневской.