Владимир Дайнес - Жуков Страница 2

То обстоятельство, что отец Жукова Константин был подкидышем, впоследствии стало поводом для всевозможных домыслов. «Раньше были легенды о его арийском происхождении, — писала в 1991 году дочь маршала Мария. — Теперь появилась новая, „свежая“ версия. Оказывается, Жуков был греком. Когда тщетными оказываются попытки обвинить Жукова в бездарности и представить его „врагом народа“, предпринимаются попытки доказать хотя бы то, что он не был русским».[2]

Б. В. Соколов в своей книге «Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи» пишет: «Происхождение Георгия Константиновича темно».[3] Что можно на это ответить? В простых русских крестьянских семьях рисовать генеалогические древа было некому, да и некогда. К тому же в подавляющем большинстве случаев родословные эти были бы весьма незатейливыми.

Анна Жукова умерла, когда Константину исполнилось всего восемь лет. Мальчик был вынужден пойти работать и сумел устроиться в ученики к сапожнику в селе Угодский Завод. Он быстро освоил ремесло и через три года отправился в Москву, где поступил в сапожную мастерскую немца Вейса, славившуюся собственным магазином модельной обуви. В апреле 1870 года Константин Жуков женился, взяв в жены «крестьянскую дочь Анну Иванову» из Стрелковки. Через четыре года она родила сына Григория, а в самом начале 1884-го — второго сына, Василия, но он через два года умер. А 16 апреля 1892 года чахотка унесла Анну Ивановну.

Мать Георгия Константиновича, как свидетельствует запись в церковной метрической книге, родилась 26 сентября 1863 года в деревне Черная Грязь, в шести километрах от Стрелковки. Она была старшим ребенком в семье крестьян Артемия Меркуловича и Олимпиады Петровны. Во второй половине 80-х годов они и их младшие дети приняли фамилию Пилихины, однако Устинья этой фамилии никогда не носила.

Для Устиньи Артемьевой брак с Константином Жуковым был не первым. Ранее она была замужем за Фаддеем Стефановичем из села Турбина Спасской волости. Он был младше жены на три года и тоже бесфамильным. Через четыре года Фаддей, прожив на свете всего 23 года, помер от чахотки. Чтобы прокормить малолетнего сына Ивана, Устинья подалась в прислуги в соседние деревни, где вне брака родила еще одного ребенка, который вскоре умер.

27 сентября 1892 года священник Никольской церкви села Угодский Завод отец Василий Всесвятский венчал Константина и Устинью. Он же произвел обряд крещения Георгия. В метрической книге Никольской церкви в качестве родителей рожденного 19 ноября и крещенного 20 ноября 1896 года младенца Георгия были указаны «деревни Стрелковки крестьянин Константин Артемьев Жуков и его законная жена Иустина Артемьева, оба православного вероисповедания». Двумя годами раньше Георгия, 20 марта 1894 года, у Жуковых родилась дочь Мария. Сын Алеша появился на свет 11 марта 1899 года, но прожил он всего полтора года.

Георгий Жуков был очень похож на свою мать. И не только чертами лица. Женщина необыкновенной физической силы и выносливости, она и сына наделила крепким здоровьем. Жуков вспоминал: «Мать была физически очень сильным человеком. Она легко поднимала с земли пятипудовые мешки с зерном и переносила их на значительное расстояние. Говорили, что она унаследовала физическую силу от своего отца — моего деда Артема, который подлезал под лошадь и поднимал ее или брал за хвост и одним рывком сажал на круп.

Тяжелая нужда, ничтожный заработок отца на сапожной работе заставляли мать подрабатывать на перевозке грузов. Весной, летом и ранней осенью она трудилась на полевых работах, а поздней осенью отправлялась в уездный город Малоярославец за бакалейными товарами и возила их торговцам в Угодский Завод. За поездку она зарабатывала рубль — рубль двадцать копеек. Ну какой это был заработок? Если вычесть расходы на корм лошадям, ночлег в городе, питание, ремонт обуви и т. п., то оставалось очень мало. Я думаю, нищие за это время собирали больше… Мы, дети бедняков, видели, как трудно приходится нашим матерям, и горько переживали их слезы. И какая бывала радость, когда из Малоярославца привозили нам по баранке или прянику! Если же удавалось скопить немного денег к Рождеству или Пасхе на пироги с начинкой, тогда нашим восторгам не было границ».[4]

Константин Жуков, проработав в Москве некоторое время, после событий 1905 года был уволен и выслан оттуда. По этому поводу Георгий Константинович пишет: «В 1906 году возвратился в деревню отец. Он сказал, что в Москву больше не поедет, так как полиция запретила ему жительство в городе, разрешив проживание только в родной деревне. Я был доволен тем, что отец вернулся насовсем».[5] С того времени и по день своей смерти он безвыездно жил в деревне. Скончался Константин Артемьевич в 1921 году.

Г.К.Жуков, вспоминая о своем отце, отмечал, что его уважали в деревне, считались с его мнением. Обычно на сходках, собраниях последнее слово принадлежало ему. «Я очень любил отца, и он меня баловал, — рассказывал Георгий Константинович. — Но бывали случаи, когда отец строго наказывал меня за какую-нибудь провинность и даже бил шпандырем (сапожный ремень), требуя, чтобы я просил прощения. Но я был упрям — и сколько бы он ни бил меня — терпел, но прощения не просил. Один раз он задал мне такую порку, что я убежал из дому и трое суток жил в конопле у соседа. Кроме сестры, никто не знал, где я. Мы с ней договорились, чтобы она меня не выдавала и носила мне еду. Меня всюду искали, но я хорошо замаскировался. Случайно меня обнаружила в моем убежище соседка и привела домой. Отец еще мне добавил, но потом пожалел и простил».[6]

Как рассказывала в своей статье А.Д.Миркина, односельчанка и однофамилица Г.К.Жукова Екатерина Федотьевна «неизменно вспоминала Егорку — отчаянно смелого мальчишку, атамана и главаря во всех играх, всегда „по-честному“ решавшего ребячьи споры».[7]

Прямота и твердость, упрямство, смелость, недюжинная физическая сила — очевидные качества Георгия Константиновича полностью проявились уже в его самые ранние годы. И были они очень кстати в тяжелой деревенской жизни тех лет. Для Жуковых особо трудным выдался 1902 год, когда осенью от ветхости обвалилась крыша дома. Семья перебралась в сарай и была вынуждена срочно, до холодов, купить новый сруб. Константин Артемьевич занял у односельчан денег и по сходной цене приобрел его в рассрочку, а соседи помогли поставить дом и покрыть его соломой. «Год выдался неурожайный, и своего зерна хватило только до середины декабря, — вспоминал Жуков. — Заработки отца и матери уходили на хлеб, соль и уплату долгов. Спасибо соседям, они иногда нас выручали то щами, то кашей. Такая взаимопомощь в деревнях была не исключением, а скорее традицией дружбы и солидарности русских людей, живших в тяжелой нужде».