Райнхольд Месснер - Все мои вершины Страница 2

Я повторил эту эволюцию в Альпах, перенёс затем в Гималаи и на каком то этапе стал отказываться от массы всех технических средств, стоявших между мной и НАСТОЯЩИМ альпинизмом. К экологическим компонентам добавились философские. В развитии альпинизма можно отследить развитие человеческого мышления.

Нам сегодня нужны положительные эмоции от собственной ловкости, от преодоления собственных страхов, от преодоления экстремальных ситуаций — нам необходимо найти себя в сутолоке этого мира.

Для страдающего от стресса, потерянного в экспандирующей цивилизации человека горы стали неким «игровым пространством», в котором он может обогатится опытом и переживаниями не доступными ему в обыденной, повседневной жизни. Игровое пространство, игра, правила игры. Владение ими — единственное условие для полного наслаждения захватывающим образом жизни: альпинизмом.

В Альпийской школе «Зюйдтироль», опытные гиды которой обучают и стара и млада хитростям горовосхождений, я столкнулся с тем фактом, что II и III категория трудности может для новичков быть такой же захватывающей и экстремальной как VI и VII категория для мастеров. Получается что то лучше, владеешь ты уровнем сложности — ты готов для поднятия своей планки дальше вверх.

Для нас тогда самым захватывающим был поиск маршрутов I или II категории сложности. Отец, наш личный гид, водил нас по кулуарам между башнями Одле. Что бы попасть на другую сторону нам приходилось переваливать через гребень. Таким образом, мы постоянно упражнялись в хождении по сыпухам, фирновым полям и просто по пересечённой местности. Нам постоянно указывались возможные опасности рельефа и возможности эти опасности избежать.

4. Трикони на детских ботинках

Доломиты были для меня не только Родиной, они значили для меня намного больше: мои скальные дворцы, высоко над альпийскими лугами, заповедник моего воображения, моих мечтаний. Туда я мог сбежать от всех мерзостей повседневной жизни, там я мог уничтожить любой стресс, там мир отвечал моим представлениям о идиллии. Если я в моей юности и был идеалистом, то только во всём, что касалось гор.

Между 1950 и 1960 годами я совершал восхождения и походы исключительно в долине Вилльнёсс. В это время я ходил, в основном, с отцом по маршрутам, которые он в свою очередь ходил в юности. Мы снова и снова карабкались на башни Фермеды. Вместе с братьями мы разведали массу маршрутов в Пайтлере и Одле. В то время мы обычно совершали по одному — два восхождения в неделю.

5. Мой дом — горы

Будучи ещё совершенно наивным романтичным юношей я объехал вместе с друзьями, братом Гюнтером или моими родителями все окрестные долины. Я облазил практически всю Селлу, побывал у дедушки живущем под Чиветтой, походил в окрестностях Монте Пельмо. Если я говорю о своей наивности, то подразумеваю при этом отсутствие каких-либо амбициозных целей, в то время я не тренировался специально для гор, я был похож на мальчика собиравшего обычную подростковую коллекцию, только вместо марок или насекомых это были вершины Доломит.

С середины шестидесятых я начал интересоваться историей альпинизма. Я подписался на периодические альпинистские издания и начал публиковать статьи о своих первопрохождениях. Я начал переписку с редакторами этих журналов. Уже в то время я был максимально предметен и объективен в своих комментариях. Я начал писать статьи зарабатывая таким образом пару марок на пропитание. Чуть позже я сдал первый госэкзамен на патент Горного Гида. Уже в то время я начал задумываться как создать финансовую основу для занятий своим любимым делом — альпинизмом.

Но всё это было позже, а пока я вместе с Гюнтером наслаждался беззаботным детством. После моего первого восхождения с родителями на Засс Ригайс (3027 м.) потянулась вереница вершин. Следующей горой стала Фурхетта, затем Малая Фермеда, на которую мы взобрались через седло Пана. С седловины я увидел доселе не знакомый мне мир — всё ущелье Гардена с десятками гигантских башен лежало у моих ног. Позже мы снова и снова поднимались на седло Пана, поскольку через него вела тропа к южным стенам массива Одла.

С середины пятидесятых мы с отцом начали ходить на технически сложные маршруты на нашей домашней гряде. К примеру по северной стене Засс Ригайса и Фермеды. Предыдущие восхождения по классическим маршрутам научили нас работать с верёвкой и железом, мы научились организовывать надёжные станции в мыслимых и немыслимых местах. Правда частенько нам приходилось и прекращать наше восхождение, иногда мы с братом были чересчур медлительны, иногда отец просто не мог найти продолжения маршрута. Мы же были ещё слишком малы, что бы самостоятельно ориентироваться на расчленённом и запутанном рельефе Доломит.

1. Посёлок St.Magdalena в долине Вилльнёс

2. Северная стена Furchetta зимой

3. На восхождении на Cirspitze

4. Одна из башен массива Geislerspitze, первопокорённая мной

5. Брат Гюнтер на южной стене Grohmanspitze

6. Спасательная акция в массиве Geislergruppe

7. Спуск дюльфером на Одле

8. Ст. Магдалена в долине Вилльнёсс

9. Пастбище Гшмагенхартальм

10. Пауль Кантиолер, Хайндл Месснер и я после восхождения на Розенгартеншпитце по маршруту Винатцера — наша первая «шестёрка»

11. На скалодроме Глатчкёфельн

12. Гюнтер Месснер во время третьего повторения маршрута Пита Шуберта на вершину Рьё делле Киампедье

13. Во время первовосхождения на Гарденакиа

14. Я постоянно искал возможности для первопрохождений. Тут под южной стеной Большой Фермеды

15. Скальное окно на северной стороне Одле

16. Ледовый кулуар на Гайзлершпитце

17. На вершине Гарденаккиа в долине Гадера

18. С Зепом Майерлом после прохождения северной стены Ортлера

19. Брат Гюнтер на фоне северной стены Ортлера

20. Северная стена Фурхетты зимой