Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис Страница 2

Впрочем, когда Ямани хочет, то говорит с полной откровенностью и чистосердечием.

Мы сидели на среднем из трех широких диванов, окружавших большой кофейный стол в одном из концов семидесятипятифутовой гостиной, которая была главной комнатой роскошнейшего номера женевской гостиницы «Интерконтиненталь».

С последнего, восемнадцатого этажа этой гостиницы открывается великолепный вид на лежащее вдали озеро. Уже много лет здесь размещается женевский офис Ямани. Правда, он купил и пятнадцатикомнатный особняк в нескольких милях отсюда, на берегу озера, — с нарядными подстриженными газонами, антикварной французской мебелью, старинными персидскими коврами, закрытым и открытым плавательными бассейнами, а также особой комнатой, где он предается размышлениям и совершает мусульманскую молитву. Но в годы его деятельности в ОПЕК[1] резиденцией Ямани постоянно оставался номер «Интерконтиненталя»; он и сейчас чувствует себя здесь хорошо и уютно, хотя те времена ушли в прошлое.

На столе стояли присланные в подарок хозяину корзинки с фруктами и финиками, серебряный поднос с хрустальными фужерами и кувшином из граненого стекла, который был наполнен свежим гранатовым соком.

Охранники разместились возле главного входа, над которым установлена скрытая телевизионная камера, позволяющая видеть всякого, кто идет по коридору и приближается к номеру. Кроме того, в какой-то из комнат находилась горничная, а в другом конце номера, возле телефонов, сидел слуга. Время от времени Ямани снимал трубку и просил принести еще сока. Через несколько секунд появлялся слуга, несший новый поднос.

Ямани был одет в безупречно сшитый костюм от Сэвила Роу.

На диване между нами лежали английские и арабские газеты и американские журналы; справа от Ямани стояли два телефона, звонившие, как мне казалось, каждые три-четыре минуты.

На этот раз хозяин отвечал вполне откровенно.

Я показал ему вырезку из газеты; журналист, писавший о происхождении Ямани, утверждал, что он проводит каждое лето в пустыне и живет в шатре. Ямани сделал энергичный отрицающий жест и посмотрел на меня как на умалишенного:

— Вы и вправду способны представить меня живущим в шатре?

Я перешел к следующей теме.

— Когда говорят о вашем состоянии, называют большую сумму.

— Сколько же? — спросил Ямани.

— Считая недвижимость, 500 миллионов долларов.

Он несколько мгновений размышлял, потом ответил:

— Это преувеличение.

— И большое? — поинтересовался я.

— Если вы вычтете недвижимость… да, если считать без нее, то очень большое. Но даже и с ней цифра сильно завышена.

В итоге мы остановились на 300 миллионах.

Затем я спросил Ямани о его первом браке.

Он вновь отвечал достаточно прямо:

— Мой первый брак по целому ряду причин был неудачен, и нам пришлось расстаться. Теперешнюю мою жену я люблю очень сильно. Я девять лет не женился и был необыкновенно осторожен, прежде чем решился повторить этот шаг. Я считаю, что брак — это своего рода долгосрочная инвестиция. Видите ли, когда приходит старость, когда тебе сильно за шестьдесят или уже исполнилось семьдесят и приходится сбавлять обороты… Тогда, если рядом с тобой человек, который тебя знает и любит… с кем можно вместе вспоминать прожитую жизнь — ресторан, где вы обедали двадцать лет назад, вечер с друзьями, которые у вас гостили, ночь, проведенную вдвоем в чужом городе… Да, это долгосрочная инвестиция.

Вторая жена Ямани, Таммам, — красивая темноволосая саудовка, одетая по последней французской моде; она изучала биологию в Американском университете в Бейруте. Познакомились они следующим образом: один из чиновников министерства нефти, женившись, показывал Ямани свои свадебные фотографии. Тот заметил на одной из них Таммам, стоявшую рядом с невестой, и спросил, кто это. Вскоре они были формально представлены друг другу, и спустя некоторое время Ямани — в согласии с саудовской традицией — попросил руки Таммам у ее отца.

И если правда, что за каждым хорошим мужчиной стоит хорошая женщина, то судьба Заки Ямани неотделима от судьбы Таммам Ямани.

Таммам выросла у родителей, которые придавали огромное значение семейной сплоченности и заботились об образовании своих пятерых детей. Она, в свою очередь, также приложила максимум усилий, чтобы ее собственные дети проводили как можно больше времени с родителями и чувствовали себя уверенно и в восточном и в западном обществе. Все они, от мала до велика, абсолютно свободно говорят по-арабски, по-английски и по-французски.

В настоящее время Таммам около тридцати пяти лет, и она сопровождает Ямани во всех его поездках. В Саудовской Аравии существуют определенные нормы поведения супругов, предполагающие особую сдержанность в обращении друг с другом. Но когда Заки и Таммам находятся на Западе, их не отличить от большинства супружеских пар: они держатся за руки, то и дело бросают друг на друга взгляды… Вот Таммам встает, направляясь к выходу; Ямани иронически замечает (по-английски, из уважения к гостю): «Только ничего не ешь, мы скоро идем обедать». Она улыбается: «Я и не собираюсь». Он: «Полно, знаю я тебя…» Она: «Нет-нет, у меня важное дело». Ямани, смеясь, кивает: «А, понятно, ты опять хочешь звонить своей сестре». Так они шутят очень часто — к своему великому и нескрываемому удовольствию.

Ямани — человек среднего роста и крепкого сложения, с несколько расплывающимся лицом, ширина которого отчасти скрадывается благодаря характерной бородке, уже начавшей седеть. Волосы у него рыжевато-русые, золотистые; глаза темно-карие, почти черные. У него тихий голос и необыкновенный взгляд, соединяющий добродушие с величайшей твердостью и уверенностью в себе. Этот взгляд не так легко описать, но его ни с чьим нельзя спутать. Особенно когда Ямани смеется, когда его глаза широко открыты и лицо светится удовлетворением.

В этом человеке есть нечто особенное, привлекающее внимание любой женщины.

И Ямани это знает.

Как-то в начале 70‑х гг., когда Ямани еще летал обычными самолетами коммерческих авиалиний, у него был куплен билет на рейс Нью-Йорк — Сан-Франциско. Один знакомый, встретившийся ему в Нью-Йорке, случайно заметил в разговоре, что тоже пытался улететь в Калифорнию, но не смог, места на все рейсы распроданы. Ямани сказал: «Поедем в аэропорт вместе со мной; думаю, мы достанем билет». Во время регистрации билетов в аэропорту Кеннеди Ямани спросил женщину, сидевшую за стойкой, не поможет ли она получить еще одно место на этот рейс. Та вежливо ответила, что самолет заполнен до отказа, а список ожидания очень велик. Ямани улыбнулся, взял руку женщины в свои руки, несколько мгновений изучал, а потом начал рассказывать, что прочитал в ее линиях. Он глядел женщине прямо в глаза, с невинным видом поглаживая ее ладонь…