Михаил Барро - Эмиль Золя. Его жизнь и литературная деятельность Страница 2

Неизвестно, по каким причинам, но с 1836 по 1837 год Золя очень часто наезжал из Марселя в Экс (Aix)[2]. По всей вероятности, среди деловых встреч он завязал там знакомство настолько важное, что ради него преодолевал двадцать восемь верст в дилижансе. К тому же дорога до прежней столицы Прованса была так живописна, что расстояние казалось еще меньше, и два с половиною часа путешествия проходили почти незаметно. Мало-помалу интерес к этим поездкам усилился, и постепенно Экс сделался центром строительной горячки Золя.

Небольшой городок был полной противоположностью Марселю. В Марселе все кипело жизнью, в Эксе было тихо, как на кладбище. Да это и было действительно кладбище или, вернее, музей далекого и недавнего прошлого Прованса, только музей под открытым небом и населенный. На двадцать восемь тысяч жителей здесь были архиепископ, прокурор апелляционного суда, ректор академии, факультеты юридический и богословский, одним словом – целая серия важных лиц и учреждений, которые сохранялись здесь как наследство от славного прошлого. Жители городка тоже как будто проедали какое-то наследство. Промышленности в Эксе не было почти никакой, за исключением фабрики шляп; торговли – не больше, за исключением торга миндалем и оливковым маслом, тоже «преданьями старины». Короче говоря, это была какая-то Обломовка под небом южной Франции, мертвая точка общественной жизни, где кое-как доживала свой век старина и погибали всякие новшества, как зерна в песках Сахары.

И вдруг в этой Обломовке разнесся слух, что инженер из Марселя затевает построить плотину. Городок оживился. Объявились сторонники проекта, но больше было скептиков, ожидавших неудачи инженера, наконец, тех людей, которым все новое кажется какой-то катастрофой и которые готовились к борьбе.

Золя действительно затевал это предприятие. Поездки в Экс постепенно ввели его в круг интересов городка, и мало-помалу вечная жалоба его жителей на недостаток воды стала томить его, как будто ему самому не хватало этого «напитка», и чем дальше, тем больше, пока не настал психологический момент, после которого Золя захотелось сделаться Моисеем древней столицы Прованса.

Как приступить к делу, он знал отлично. Он начал изучать окрестности Экса: кругом были горы и долины, но хотя бы какой-нибудь признак источников! Оставалось прибегнуть к искусству. Одна из долин, в трех верстах от города, казалась естественным руслом сбегавших с гор дождевых потоков, а прочее было ясно на его взгляд специалиста. Сделать плотину, собрать и удержать эту воду, затем провести канал, к тому же не слишком длинный и потому не очень дорогой, – к такого рода сооружениям Золя тщательно присмотрелся во время скитаний по Германии и Голландии, а потому проект канала созрел в его голове почти мгновенно, и жителям Экса оставалось сказать ему «спасибо».

Но тут началась целая история. За исключением немногих новаторов, горожане восстали против Золя, как будто он предлагал уничтожить вековую кафедру архиепископа, уволить прокурора апелляционного суда и закрыть факультеты. Совершилось нечто в высшей степени странное. Что признавалось до сих пор недостатком и почти бедствием города, то вдруг оказалось желанным и драгоценным, и самый маленький блюститель интересов древнего города выслушивал инженера как безумца. Напрасно Золя объяснял и кланялся, совершая для этого поездки в Экс из Марселя, все было тщетно: в Эксе не хотели избавиться от большого неудобства. Наконец Золя истощил и терпение, и запас доказательств и решил обратиться в Париж.

В одну из таких поездок в столицу он встретился с девицей Обер, родом из Дурдана, с одним из тех простых сердец, которых встретить – значит почувствовать страх при мысли о разлуке. Одним словом – случайное свидание было решительным: Золя полюбил и женился.

Событие пришлось на 1839 год. С этих пор Золя совершал свои поездки вместе с женой, сильнее прежнего выступая за проект канала. Весной следующего года ожидали ребенка, и так как Париж был главным пунктом агитации Золя, то решили обосноваться в столице. О временном помещении нечего было и думать. Наняли квартиру на улице Сен-Жозеф, 10. Здесь 2 апреля 1840 года родился Эмиль Золя, греко-итальянец и француз по крови, к тем большему удовольствию родителей, что они хотели именно сына.

Пока происходило это событие, и пока новорожденный вступал в свои права, отец с новой энергией преследовал свою цель: осаждал визитами влиятельных лиц, приглядывался к окружающим, изучал «входы и выходы» и среди прочего познакомился с Тьером. Попутно, со свойственной специалистам меткостью взгляда, он интересовался парижскими сооружениями, и так как в это время работали над защитными укреплениями столицы, то заглянул и сюда, а заглянув, увлекся и придумал машину для срезки земли. Благодаря содействию Тьера ему удалось добиться испытания своего детища, а потом, после некоторых улучшений, – и принятия для тех же фортификационных работ. Все это было очень важно, потому что служило ручательством его компетентности в технических вопросах и расчищало дорогу проекту. Теперь Золя уже не сомневался в поддержке Тьера на случай нового сопротивления жителей Экса, и в 1843 году опять уехал на юг заканчивать свою борьбу с горожанами.

Однако за три года, с 1840 по 1843, положение дела почти не изменилось. Сторонников проекта прибавилось, но оппозиция все-таки брала верх если не числом, то влиянием. Вся беда заключалась теперь в нежелании нескольких владельцев уступить свои земли, лежавшие на пути канала, а сломить это упорство у Золя не было сил. Хотя и полезное для общества и обеспеченное капиталом целой компании, это предприятие все-таки было делом частным и тем самым обрекалось на столкновение c частными интересами других без всякой власти над ними. Одним словом, борьба затягивалась и затянулась, таким образом, еще на два с половиной года. Наконец Золя надоело возиться с противниками, убеждать одних и просить других. Он махнул на них рукой и поехал в Париж за поддержкой Тьера. Намеченный им ход был таков: правительство признает оросительные работы в Эксе делом общественной важности, а потому разрешает компании занимать под предприятие земли частных владельцев, невзирая на их несогласие и лишь уплачивая им деньги за отчужденное на основании существующих цен. Для решения этой задачи потребовалось еще 18 месяцев, т. е. только в 1846 году Золя получил просимое и мог приступить к закладке канала.

В 1846 году – это значит, через десять лет со времени первой попытки затеять предприятие. При мысли об этом Золя испытывал новый прилив энергии. Вот оно, наконец, желанное дело!.. Жизнь впереди ему улыбалась, как тихая пристань после долгого путешествия, и Золя торопил наступление этого момента, не покоя, а наслаждения оконченным делом. Разве не имел он на это права? Если не считать денег компании, он мог смотреть на канал как на свое личное дело, достояние своей семьи, да так смотрели на его предприятие и все горожане, и когда на улицах Экса показывалась коренастая фигура Золя, прохожие говорили друг другу: «Вот – строитель канала» – и провожали его глазами, как провожают на улицах иностранцев в их национальных костюмах. И действительно, этот человек в мирном городе Прованса производил впечатление чужестранца, какого-то завоевателя, который пришел неизвестно откуда и начал переделывать город по-своему.