Анатолий Житнухин - Газзаев Страница 2

При этом многообразие граней его характера образует удивительно целостную натуру, которая со стороны может кому-то показаться и противоречивой. Не случайно, что одни его боготворят или уважают, другие не любят, третьи ему завидуют. Но это касается только его отдаленного окружения.

В ближнем кругу его ценят и берегут. Потому что Газзаев — искренен, надежен, верен.

Сложилось вполне обоснованное представление о Газзаеве как о человеке, обладающем огромной внутренней энергией, которая благотворно воздействует на окружающих и является неотъемлемой составляющей его профессионализма. Наверное, это действительно так. Но, по мнению автора, главным его человеческим достоинством является то, что не всегда заметишь издалека: Газзаев искренне любит людей.

Любовь эта — органическое качество его души, которое не всегда можно передать словами. Нужно хотя бы раз увидеть Валерия Георгиевича в кругу семьи или услышать, как он рассказывает о своих ближайших соратниках и подопечных, с каким теплом вспоминает о периоде работы в детской школе московского «Динамо», о последних встречах с осетинскими мальчишками, о тех футболистах, кому обязан самыми большими победами…

Безусловно, под воздействием того человеческого обаяния, которое исходит от Газзаева, можно было утратить ту необходимую объективность, без которой трудно создать литературный портрет, внушающий читателю доверие. Надеюсь, что этого не произошло. По той простой причине, что автор дорожит своей независимостью и ему, впрочем, как и его герою, свойствен принцип, вытекающий из известной заповеди: «Не делай себе кумира».

Конечно, принцип этот не исключает вполне объяснимого пристрастия, с которым эта книга была написана. Более того, из собственного многолетнего опыта редакторской работы с изданиями серии «ЖЗЛ» я вынес глубокое убеждение, что невозможно создание биографической книги без любви к ее герою.

Мое пристрастие к Газзаеву возникло не в результате личного общения с ним, а значительно раньше. Как поклоннику его таланта, мне памятны многие вехи его карьеры, довелось видеть матчи с участием разных команд, которые он возглавлял, включая и владикавказскую «Аланию», и столичное «Динамо», и сборную России, и конечно же ЦСКА. Я был свидетелем его феноменальных успехов и тяжелых поражений, которые переживал как человек, которому небезразлична судьба российского футбола.

И как болельщик, однажды я принял его сторону раз и навсегда. Больше всего повлияло на это решение то чувство внутреннего протеста, которое зрело во мне в последнее время, особенно в течение 2003 года, когда я никак не мог понять, почему своими собственными глазами вижу одно, а мне пытаются объяснить что-то совсем иное. Я видел рождение новой команды, способной изменить всё наше унылое представление о российском футболе, возникшее в тягучую пору безвременья, а мне упорно внушали, что передо мной «антифутбол», с которым следует бороться. И боролись. Всеми возможными средствами.

Торжество справедливости, триумф газзаевского футбола тоже были восприняты весьма своеобразно, о чем еще пойдет речь на страницах книги. На этом фоне автор попытался постигнуть логику нелегкого творческого пути тренера, закономерность тех выдающихся успехов, к которым он пришел. И, по возможности, воздать ему должное.

Моя солидарность с Газзаевым ни в коей мере не означает полного единства наших жизненных позиций и тем более совпадения взглядов на отдельные вопросы развития футбола, на те проблемы, которые в последнее время будоражили и продолжают волновать нашу спортивную общественность. Вполне понятно, что существует зримая дистанция между выдающимся профессионалом, который футбол «делает», и представителем многомиллионной армии поклонников футбола, которые его «потребляют».

Впрочем, общение с героем книги явилось для автора и своеобразным «мастер-классом», позволившим ему преодолеть некоторые дилетантские представления о любимой игре. Кроме того, огромную пищу для размышлений дали многочисленные встречи с близкими и друзьями Валерия Георгиевича, с его первым тренером Мусой Даниловичем Цаликовым, ветеранами орджоникидзевского «Спартака», бывшим президентом Республики Северная Осетия — Алания Ахсарбеком Хаджимурзаевичем Галазовым, президентом ФК ЦСКА Евгением Ленноровичем Гинером, Юрием Павловичем Семиным, футболистами ЦСКА, нынешними соратниками Газзаева по тренерскому штабу армейцев. Большое содействие в подборе и анализе материалов оказал автору ветеран отечественной спортивной журналистики, обозреватель газеты «Спорт-экспресс» Павел Николаевич Алешин.

Благодаря их помощи и появилась эта книга.

Часть I

ИСТОКИ

Глава I

ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

Не бывает, наверное, в России человек безмерно счастлив.

Еще несколько часов назад казалось, что оно, настоящее счастье, вмиг вспыхнувшее и захлестнувшее все вокруг, уже не отпустит тебя из своих объятий, и ты не будешь находить себе места в сумасшедшей карусели, завертевшейся после финального свистка в ослепительном свете прожекторов, в разноцветных огнях победного фейерверка, под гул трибун, уже бессильных заглушить торжество болельщиков, скандирующих одно слово: «Россия!»

Свершилось! Круговерть счастливых лиц, близких, обезумевших от радости. Во время церемонии награждения свершившееся осознается: мы это сделали! Но ни умом, ни чувствами масштаб этой победы понять еще нельзя. Не с кем поделиться тем, что в тебе происходит — все в таком же состоянии, каждый переживает по-своему.

Домой! Пять часов в самолете начинают казаться вечностью. Вдруг все становится простым и ясным: ты эту победу можешь соизмерить только со своей жизнью. С той жизнью, которая известна только тебе, твоим близким, друзьям — немногим. Все остальное придумано, придумано чужими, для которых ты — всего лишь продолжение того, что творится на поле, продолжение игры. Той игры, которая называется футболом. Как объяснить другим, что футбол в твоей жизни — это давно уже не игра, да, наверное, никогда просто игрой и не был. Даже в детстве.

Там, в детстве, остались все точки отсчета. Добра и зла, справедливости. Так уж, вероятно, устроена жизнь, что некоторые истины начинаешь постигать только в зрелом возрасте, порой — только после потрясений или страшных несчастий. Беслан… Дети Беслана… Может ли эта победа в далеком от Осетии Лиссабоне дать что-нибудь тем, кто продолжает жить с горем, с которым жить невозможно?

В школе к классике относились без восторга. Наверное, была виновата в этом неизбежная зубрежка, за которой часто почти полностью терялось понимание прочитанного. Да и вряд ли могли в ту пору усвоить глубинный смысл великой литературы простые уличные мальчишки, постигающие собственные правила жизни, неписаные законы взаимоотношений.