Альберт Вандаль - Второй брак Наполеона. Упадок союза Страница 2

Но он сознавал, что Австрия откажется от войны только в том случае, если будет уверена, что война неминуемо приведет ее к гибели. Эту-то уверенность он и хотел внушить ей своим суровым обращением и бьющими в глаза мероприятиями, которые дышали строгостью и сознанием силы, и к которым он считал необходимым привлечь и Россию. По его мнению, союз с Россией, для которой европейский кризис представлял смертельную опасность, мог служить средством, способным удержать Австрию от войны. Трудно было предполагать, чтобы Австрия, как бы велики ни были ее задор и озлобление, с легким сердцем, не будучи ни вызвана, ни угрожаема непосредственно, решилась, себе на погибель, подставить себя под удары Франции и России, которые стерли бы ее в порошок. Взяться за оружие против одного Наполеона было бы с ее стороны только опасной дерзостью; разрыв же с Францией, пользующейся содействием России, был бы актом безумия. Итак, думал Наполеон, если венский двор упорствует в своих намерениях, то только потому, что он не верит в то, что Александр крепко держится за союз с Францией, и, следовательно, в Вене учитывают, по меньшей мере, возможность нейтралитета русского монарха. Недавнее поведение Александра в Эрфурте могло только еще более поддержать в Вене уверенность в безопасности с этой стороны. В глубине души Наполеон не прощал своему союзнику, что тот закрывал глаза на тогда уже подозрительные намерения Австрии. И, обещая нам в секретном договоре – в случае нападения на нас – свою помощь, он упорно отказывался тогда же принять относительно противника строгий и угрожающий тон. Не зная еще, что Талейран выдал Австрии тайну о наступившем между императорами охлаждении и тем дал толчок ее воинственным решениям, он не скрывал от себя, что свидание не удалось и что опасность существует по-прежнему. Несмотря на это, он все-таки хотел верить, что, если будут продолжаться враждебные приготовления Австрии, царь в конце концов уступит пред очевидностью; что он согласится возвысить голос, “показать зубы”; что он окажет на Вену настолько сильное давление, что заставит ее разоружиться. Расставаясь в Эрфурте с генералом Коленкуром, своим посланником в России, он предписал ему, чтобы он постоянно направлял взоры Александра на Австрию, чтобы доносить царю о всяком волнении, о всяком значительном движении в ней; чтобы он довел царя до того, чтобы тот ответил на действия Австрии стягиванием войск к границе Галиции и чтобы эта мера была выполнена с большой оглаской. Когда император Наполеон уезжал из Эрфурта, чтобы отправиться в глубь Испании, Коленкур должен был неустанно повторять царю, что он положился на своего друга, что он поручил ему заботу наблюдать за Германией и держать ее в повиновении. Для того, чтобы союз достиг своей цели, нужно, чтобы он не только существовал, но и был для всех очевиден, чтобы он проявлялся во внешних демонстрациях. С помощью этих доводов и настойчивых просьб Наполеон надеялся исправить свою полунеудачу в Эрфурте, поставить подпорки под неудавшийся план и сковать Австрию рукою России.

Он и в самом себе мечтал найти источник силы ” Чтобы заставить Австрию оставаться в покое и отказаться от своих приготовлений, он рассчитывал на то впечатление, какое произведут на Европу его деятельность и несокрушимая энергия в Испании. Среди ближайших советников императора Франца, у всех правительств, у всех народов, составивших против нас заговор, держалось общераспространенное мнение, что война с Испанией надолго поглотит наше внимание и силы, что она затянется на много лет. Но, допустим только, что эта война, окончилась бы в три месяца; что в три месяца восстание было бы подавлено, англичане сметены в море, король Жозеф восстановлен на троне и страна подчинилась бы нашей воле; допустим, что император вернулся бы во Францию с ореолом победы и располагал бы всеми своими силами. Тогда задор и самонадеянность Австрии, конечно, не устояли бы пред блеском его неожиданного появления на горизонте. Тогда она смирилась бы, вернулась к порядку, сочла бы за счастье представить обязательства и получить гарантии. Наполеон хочет действовать в Испании быстро и решительно не только ради того, чтобы отомстить за поражение. Он ожидает, что его победы в Испании отразятся тяжким ударом за Рейном и что подчинение полуострова косвенно обеспечит спокойствие в Германии.

Наполеон думает, что, когда Испания будет укрощена, а Австрия сдавлена в тисках, он опять приобретет то положение, на какое рассчитывал в начале 1808 г., т. е., что он будет располагать против Англии всей Европой. Тогда-то он будет на высоте могущества и славы, думалось ему, тогда-то представится ему возможность успешно начать со своей соперницей переговоры о капитуляции. Хотя в Эрфурте он решился сделать сообща с Россией попытку достигнуть в ближайшем будущем мира с Англией, он не верил в успех этой попытки, ибо восстание в Испании и вражда Австрии, доставляя англичанам союзников и давая возможность высадки в Европе, будут, по его мнению, отклонять их от мысли вести переговоры. Однако, он не хотел прерывать переговоров тотчас же, как только убедился бы в их бесполезности; напротив, он хотел продолжать и затянуть их с целью снова найти и схватить их нить в то время, когда его военные и дипломатические успехи вынудили бы Англию уступить. Если бы, несмотря ни на что, она стала упорствовать в борьбе, тогда наступило бы время прибегнуть к тем разрушительным, гигантским операциям, которые Наполеон только отсрочивал, но не исключал, и которые неизменно оставались в его планах о будущем. Для выполнения их он решает, что уже с этого времени он будет держать в запасе некоторые силы, которые могли бы развернуться впоследствии. Он не перебрасывает за Пиренеи все войска, которые вывел из Германии, часть их он направляет к Северному морю; он имеет в виду вновь сформировать Булонский лагерь и постоянно держать под его угрозой Британские острова. Несколько корпусов посылаются к границам Прованса и Италии. Как только позволят обстоятельства, они начнут беспокоить неприятеля в Средиземном море, будут захватывать позиции и базы для наступления и делать смелые, внезапные нападения в ожидании момента, когда другие армии, освободившиеся вследствие прекращения войн в Европе, будут посажены на корабли наших восстановленных эскадр и двинутся для нападения на все пункты, где процветает торговля и владычество Англии, – в колонии, в Америку, в особенности на Восток: в долину Нила, на дорогу в Индию. Тогда-то, обратясь к Александру, он сбросил покров с своих планов. Опьянив его надеждами, очаровав своим гением, уловив его в свои хитросплетенные сети, он хотел сильнее подчинить себе своего союзника, увлечь его за собой и сделать орудием своих планов. Итак, мы видим, что, по своему обыкновению, кроме предприятий, которыми он занят теперь, он обдумывает и другие предприятия, которые распределяет сообразно условиям и требованиям борьбы и подготовляет их дальнейшее развитие. Так, если англичане не сложат оружия, несмотря на подчинение Испании, то вид умиротворенной Германии, тесная блокада материка и запертые гавани, без сомнения, подействуют на их упорство; если же они устоят и против стольких предостережений и косвенных нападений, то ему ничего не останется другого, как только поднять против них всесокрушающий ураган на Средиземном море и Востоке, чтобы окончательно доконать их.