Александр Штейнберг - Легендарный суперагент. Ирвин Лазар Страница 2

Но посещение театра было недолгим праздником, жизнь проходила в Браунсвилле, среди драк, бандитских разборок, которые часто заканчивались поножовщиной. Ирвин прошел жестокую школу, имя которой-улица в гетто.

«Но я нисколько не жалею о том, что не вырос в роскошном особняке за высоким забором с гувернерами, я знаю всему цену, благодаря улицам Браунсвилля я стал тем кем я стал», – говорил Ирвин Лазар. С ним должны были согласиться многие представители его поколения иммигрантов, ставшие впоследствии знаменитыми. Это – импресарио Сол Юрок, писатель-юморист Хенни Янгмэн, композиторы Джордж Гершвин и его брат Айра, и многие другие, принесшие славу Америке, – все они из Браунсвилля.

Отец Ирвина считал, что четверо его сыновей должны получить образование. «Прежде всего у вас должна быть профессия, – говорил он, вы должны стать образованными людьми, иначе невозможно осуществить свою американскую мечту». Старшего сына Ирвина он хотел видеть адвокатом: «Ты всегда заработаешь на жизнь, ведь ты можешь заболтать и убедить кого угодно», – смеясь говорил отец.

Карьера адвоката не очень манила юношу, но он понимал, что отец прав, и Ирвин поступил в Brooklyn Law School. Деньги на обучение он зарабатывал днем, работая клерком в адвокатской конторе, а вечером постигал мудрости юриспруденции. Родители гордились сыном, увидев его на выпускной церемонии в мантии адвоката. Это был последний радостный день в жизни его матери. Тяжелая болезнь не обошла ее стороной, и вскоре она умерла. Это было страшное горе для Ирвина – ведь они были так близки духовно. Отец женился вторично, и Ирвин понял, что пришло его время уйти из родительского дома. Начинался второй этап его жизни, когда он сам должен был распоряжаться своей судьбой.

НАЧАЛО ПУТИ

Адвокатская контора, в которой служил Лазар, была одной из самых крупных в Нью-Йорке. Она принадлежала Милтону Пикману, невероятно энергичному человеку. Скопив приличное состояние, он решил расширить бизнес и примкнул к только что созданной Music Corporation of America, впоследствии получившей название MCA.

Эта корпорация представляла интересы крупнейших музыкантов, актеров, композиторов. Для Ирвина открылось новое поле деятельности, о котором он всегда мечтал. Он принялся за работу с большим энтузиазмом и вскоре о нем заговорили как о способном и надежном агенте, который отстаивает интересы клиентов и вообще «может многое».

Время было сложное – заканчивались бурные тридцатые годы. Страна постепенно оправлялась от шока Великой Депрессии, в больших городах главенствовала мафия, все эти многочисленные итальянские, ирландские и прочие «крестные отцы», звучали выстрелы, на смену подпольной торговле спиртным пришел наркобизнес.

Именно на тридцатые годы приходится расцвет индустрии развлечений, появились талантливые музыканты, многочисленные джазовые коллективы, развивается киноиндустрия.

Ирвину приходилось работать с самыми различными клиентами. Часто это были весьма подозрительные личности, нажившие капитал на буттлегерстве во время действия сухого закона в Америке. Ирвин вспоминает как они «протежировали» хорошеньких хористок и требовали от него сделать их звездами эстрады. Несмотря на все его доводы, что они не умеют двигаться, у них нет голоса, он слышал одно «но ты же агент, значит ты должен это сделать».

Наступивший 41-й год изменил жизнь Ирвина. В газетах появились тревожные заголовки. Люди их читали, качая головами – они не знали что им принесет начавшаяся война. Но в мире развлечений, на знаменитой 52-й улице в Нью-Йорке, этом центре джазовых клубов, все было иначе – там был вечный праздник. Казалось, даже воздух был соткан из звуков, которые доносились из небольших клубов, расположенных один за другим на 52-й улице.

На одном из концертов джаз-ансамбля, которым руководил знаменитый в то время Лэрри Клинтон, присутствовал генерал, занимавший важный пост в генштабе. После окончания концерта он был приглашен на дружеский ужин, где и познакомился с Ирвином. Они разговорились, и генерал предложил Ирвину служить в армии, заниматься организацией концертов для солдат. «Я с удовольствием согласился, – вспоминает Лазар, – я хотел быть полезным стране. Два моих брата уже служили в армии. Отец поддержал меня, он гордился своими сыновьями. Итак, 28 марта 1942 года я надел военную форму. Эту дату было легко запомнить – мне в этот день исполнилось 35 лет».

На складе генштаба Ирвину выдали военную форму. Она была не просто велика – в ней бы поместилось два Ирвина. Рукава доходили до колен, а его голова утонула в форменной фуражке.

Но он не растерялся и заказал униформу у дорогого нью-йоркского портного. Военная служба началась с тренинга. Ирвина отправили в военный лагерь. Он жил в бараке с сорока новобранцами. Для избалованного нью-йоркца, который привык жить в комфорте, в Madison Hotel, с ежедневной сменой простыней, армейский барак был не самым подходящим местом. После первой бессонной ночи, когда он отправился в душ и увидел, что под слабой струей воды моются восемь человек, а туалеты не имеют дверей, он решил поговорить с генералом. Но вдруг оказалось, что генерал, который так был любезен с ним в Нью-Йорке, стал недоступен. Ирвин послал ему письмо, и наконец добился приема.

– Послушайте, генерал, – сказал он, – я не могу спать в бараке и мыться под душем с десятком солдат.

– Вы должны привыкнуть. Не забывайте, – вы на службе в армии. У нас все находятся в одинаковых условиях, нет никаких привилегий.

– Я это хорошо понял, когда во время утренней переклички, сержант спросил: «Кто из вас умеет печатать на машинке?» Я поднял руку. Сержант сказал под общий хохот: «Окей, значит будешь чистить уборные». С тех пор я никогда не был добровольцем», – говорил Ирвин.

Постепенно он привык к новым условиям и прошел полный курс подготовки. В свои 35 лет он, наравне с молодыми новобранцами, выполнял все сложные упражнения. Ростом самый маленький, он всегда был последним в строю. Приходилось маршировать в жару по пять миль с полной амуницией за плечами. Сжалившись над ним, кое-кто из высоких, сильных парней пытались ему помочь нести этот груз, однако сержант запретил – это не полагалось по уставу. Тогда Ирвин нашел, как ему казалось, отличный выход: он нанял черный лимузин, который ехал за ними. После окончания учений он клал тяжелую амуницию в машину, садился рядом с шофером и ехал домой с полным комфортом.

Неделю спустя его вызвал полковник. Когда Ирвин зашел к нему в кабинет, там сидело трое военных. Полковник их представил – все они были из FBI.

– Почему за вами ехал черный кадиллак? – спросили они его.