Вадим Вацуро - Статьи из «Лермонтовской энциклопедии» Страница 2

Бестужева по собранию его повестей (1832–1834), затем переизданному с дополнениями. В 1835–1836 гг. Лермонтов заимствует из повести Бестужева «Испытание» (1830) фамилии Звездич и Штраль («Маскарад»); ряд сюжетных мотивов его драмы — маскарад как фон действия и «маскарадная интрига»; кольцо (браслет), вызывающее вражду друзей, — возможно, также восходят к «Испытанию». В 1837 г. в письме С. А. Раевскому Лермонтов перефразирует рассуждения о татарском языке из очерка Бестужева «Красное покрывало» (1831). В это время Лермонтов тесно общается на Кавказе с друзьями Бестужева — А. И. Одоевским, И. В. Майнером. Имя Марлинского Лермонтов упомянул в «Кавказце» (1841; VI: 349,350).

Ранняя проза Лермонтова («Вадим», 1832–1834) типологически близка прозе Бестужева своей субъективно-лирической окрашенностью, повышенной экспрессивностью речи автора и персонажей, синтаксисом, приближенным к поэтической речи («поэтическая проза»); сближают их и «неистовый» характер героев, и мелодраматизм ситуаций. Не исключено и прямое воздействие Бестужева («Латник», 1831). Отход от этих стилистических принципов обозначился уже в «Княгине Лиговской» (1836). В «Герое…» (1839–1841) Лермонтов отчасти соприкасается с этнографическими очерками о Кавказе Марлинского и его брата П. А. Бестужева. Роман Лермонтова сохраняет жанровотематическую связь с «кавказской» и «светской» повестью Марлинского; Лермонтов обращается к разработанным в ней конфликтам и ситуациям (роман русского офицера с черкешенкой, тема предопределения и др.); вслед за Марлинским он развертывает панораму кавказского быта с романтическими типами горцев (Казбич, Азамат), в речи которых есть элементы излюбленного Марлинским «восточного стиля». Принципиальным отличием от эстетической программы Марлинского был отказ Лермонтова от рационалистического дидактизма и нормативности в изображении героя и аналитический подход к человеческой психологии, а также понимание характера как порождения среды. Все это привело к тому, что роман Лермонтова объективно (в ряде случаев сознательно) противостоял повести Марлинского; существенные черты его героев предстали в образе Грушницкого как отрицательные; Лермонтов переосмыслил и даже пародировал устойчивые художественные ситуации и стилистические стереотипы Бестужева (в диалоге, портретных изображениях).

Сохранились отзывы о Лермонтове, принадлежащие братьям Бестужевым, тоже декабристам, — Николаю (1791–1855), писателю и художнику, и Михаилу (1800–1871); в письме П. А. Бестужеву от 4 июля 1838 г. из Петровского завода они дают высокую оценку «Песне про… купца Калашникова» («Это превосходная маленькая поэма. Вот так должно подражать Вальтер Скотту, вот так должно передавать народность и ее историю!») и осведомляются о личности Лермонтова — поэта, написавшего «Бородино» (в кн.: Бунт декабристов. Л., 1926. С. 371). В поздних мемуарах М. Бестужев вспоминал о дружбе Лермонтова с А. И. Одоевским и посвященных ему «превосходных стихах» Лермонтова.

В 1830–1840-х гг. было обычно сопоставление имен Марлинского и Лермонтова как «певцов Кавказа»; ассоциация эта укрепилась после гибели Лермонтова, напомнившей раннюю смерть Бестужева в стычке с горцами. На противоположность художественных принципов Бестужева и Лермонтова (как последователя АС. Пушкина) указывали С. П. Шевырев (1841) и П. А. Плетнев (1843); резко противопоставил их В. Г. Белинский, начавший борьбу против эпигонов романтической школы; в 1862 г. А. А. Григорьев указывал на диалектический характер их литературной связи.

Сочинения

Русские повести и рассказы. СПб.; М., 1832–1834. Ч. 1–8; Полн. собр. соч. СПб., 1838–1839. Ч. 1–12; Соч. М., 1958. Т. 1–2; Полн. собр. стихотворений. Л., 1961; Воспоминания Бестужевых. М.; Л., 1951. С. 301.

Литература

Воспоминания; Белинский III: 188; IV: 174, 228; Шевырев 1841: 519; Григорьев А. Соч. СПб., 1876. Т. 1. С. 295–299, 337–338, 529, 537; Егоров Б. Ф. Лекции Добролюбова о русской литературе // ЛН. Т. 67. С. 256; Котляревский Н. Декабристы: Кн. А. И. Одоевский и А. А. Бестужев-Марлинский. СПб., 1907. С. 277, 282–283; Замотин И. И. Романтизм 20-х гг. XIX столетия в русской литературе / 2-е изд. СПб.; М., 1913. Т. 2. С. 187, 222–223; Семенов Л. К вопросу о влиянии Марлинского на Лермонтова // Филологические записки (Воронеж). 1914. № 5–6. С. 614–619; Нейман 1915–1916: 283–284; Яковлев 1924: 174–176, 195, 209–215; Виноградов В. 1941: 517–524, 534, 541–542, 564–570, 584–586, 602–606, 615; Пахомов 1948: 176–179; Пульхритудова 1960: 61; Вацуро 1964б: 341–363; Архипов 1965: 411–418; Лисенкова Н. А. Мотивационная сфера романа Лермонтова «Герой нашего времени» // Творчество Лермонтова. Пенза, 1965. С. 192–207; Чамокова Э. А. А. Бестужев-Марлинский и Лермонтов // Адыгейская филология. Краснодар, 1967. Вып. 2 (= Научные труды Краснодар. пед. ин-та. Вып. 91). С. 274–294; Канунова Ф.3. Эстетика русской романтической повести. Томск, 1973. С. 106, 212–213.

Булгарин Фаддей Венедиктович (1789–1859), русский писатель и журналист, издатель (с 1831 г. вместе с Н. И. Гречем) газеты «Северная пчела» (1825–1864), автор нравоописательных повестей, очерков и нравственно-сатирических и исторических романов. Вел ожесточенную борьбу против А. С. Пушкина и писателей его круга, нередко прибегая к печатным пасквилям и прямым доносам; адресат ряда памфлетов и эпиграмм Пушкина, в которых подчеркивалась, в частности, близость Булгарина к III Отделению. Литературное и общественное лицо Булгарина было известно Лермонтову уже в Пансионе; можно предполагать, что в «Романсе» («Коварной жизнью недовольный») Лермонтова нашла отражение полемика против Булгарина, которую вел

С. П. Шевырев в «Московском вестнике». Лермонтов знал и антибулга-ринские памфлеты Пушкина. К 1837 г. относится острая эпиграмма Лермонтова на Булгарина («Россию продает Фадей»), выдержанная в духе пушкинских эпиграмм. В 1838–1841 гг. отрицательное отношение к Булгарину поддерживается у Лермонтова его литературным окружением (В. Ф. Одоевский, А. А. Краевский, Карамзины, П. А. Вяземский). Отзвуки полемики пушкинского круга с Булгариным есть и в «Журналисте, читателе и писателе», где характеризуется «коммерческая литература»; возможно, прямо к Булгарину относится строка «.. верно, над Москвой смеются / Или чиновников бранят», указывающая на обычные темы фельетонов Булгарина.

Литературная позиция Лермонтова была известна Булгарину; как явствует из его поздних статей, до него, по-видимому, дошли и эпиграммы Лермонтова («Покойный Лермонтов был противником нашим по литературе и даже пустил в свет несколько едких эпиграмм противу нас»: Северная пчела. 1844. № 258); лично они знакомы не были («Я не знал лично Лермонтова, и только видал его»: Там же. 1853. № 201). Неожиданностью явился восторженный отзыв Булгарина о «Герое нашего времени» как о лучшем романе на русском языке (1840); современники связывали отзыв с просьбой издателя И. И. Глазунова поддержать книгу; согласно другой версии, распространенной в кругу Карамзиных, Е. А. Арсеньева послала Булгарину экземпляр романа и при нем 500 рублей ассигнациями; по-видимому, на это намекал и В. Г. Белинский, писавший о «купленном пристрастии» критика. Рецензия, тем не менее, была искренней; она содержала интерпретацию «Героя…» в духе проповедуемых Булгариным идей «нравственно-сатирического» романа. Булгарин усматривал в «Герое…» обличение пороков высшего света и дидактическое утверждение нравственной идеи, доказываемой от противного. Толкованиям такого рода Лермонтов возражал в предисловии к роману (1841).