Александр Роднянский - Выходит продюсер Страница 20

В силу ограниченности бюджета программирование «Домашнего» строилось только на программах собственного производства. Их были десятки, они составляли бесконечный поток эфира: программы о том, как есть, готовить, одеваться, воспитывать детей, общаться с мужем; истории любви, знакомств, браков; косметика и все, что могло бы заинтересовать целевую аудиторию — женщин от 25 до 60 лет. Канал начал очень быстро «расти», завоевал свою аудиторию и достаточно успешно ее удерживает и по сегодняшний день. Что любопытно, идеи команды «Домашнего» и Билан были практически сразу подхвачены многими каналами и появились в эфире практически всех федеральных каналов в виде утреннего или дневного 2–3-часового эфира, ориентированного на женскую аудиторию. Стало быстро ясно, что команде «Домашнего» удалось главное — найти очень живую интонацию, далекую от пафоса и в то же время очень доверительную и компетентную. Канал получился, и мы всегда им очень гордились. Я до сих пор считаю «Домашний» одним из самых продуманных и точно позиционированных каналов российского эфира.

Именно тогда я задумался о медиа более целостно и масштабно, начал размышлять о новой стратегии развития, о технологии, о «цифре». Игры с конкретными телепроектами для меня отошли на второй план. Если я и думал о будущем компании, то уже исключительно в бизнес-терминологии: как обеспечить стабильное эффективное производство, какие носители будут оптимальными для нашего контента, как строить и развивать новые бренды.

За вывод компании на IPO и размещение акций на бирже отвечали банки Deutsche Bank и Morgan Stanley. Аналитики этих банков составили профайлы компании и отправились по своим клиентам представлять «СТС Медиа» и финансовые модели ее развития. Банки составляли список возможных инвесторов, проявивших интерес к компании и желавших встретиться с ее менеджментом, то есть с нами. Так сформировался график roadshow — поездки менеджмента компании для встреч с заинтересованными инвесторами.

Мы втроем (я, финансовый управляющий Нилеш Лакхани и исполнительный директор Владимир Ханумян) отправились в турне сразу после майских праздников 2006 года, а вернулись в Москву только в начале июня. Москва — Лондон — Стокгольм — Франкфурт — Лондон — Москва — Нью-Йорк — Бостон — Лос-Анджелес — Сан-Франциско — Чикаго — Нью-Йорк. Все за три недели.

Нас предупреждали, что будет тяжело. Давали рекомендации: что есть, что пить, когда ложиться спать. Спать как раз не очень получалось: в гостиницу приезжали в час ночи, первая презентация в Америке начиналась в 6 утра, иногда — в 5:30 (в Европе в 8), а за час до начала, как правило, conference call: кто-то не успевает подъехать, и надо по телефону ответить на его вопросы. А до этого еще перелететь на самолете из одного города в другой. Маршрут готовила компания, специализирующаяся на логистике таких мероприятий. С нами работала группа во главе с очень симпатичным британцем, который, подобно мистеру Вульфу из «Криминального чтива», «решал проблемы». До нас эта группа сделала 35 роудшоу, в том числе с DreamWorks (с Джеффри Катценбергом и Стивеном Спилбергом), с Warner Music и другими известными компаниями.

Ты приезжаешь, тебя встречают, дают ключи от гостиничного номера и расписание на день с информацией о представителях каждой компании, с которыми предстоит встретиться: степень заинтересованности, отношение к нашему бизнесу — что их в нем привлекает и что особенно тревожит. На каждую компанию по две странички. Десять встреч в день. Встречи разного формата — бывает один на один, бывает так называемая малая группа — до 10 человек, а бывает выступление перед большой группой — от 50 до 500 человек. В одних случаях мы готовили презентацию минут на 30–40, а потом отвечали на вопросы, в других, когда приходили хорошо подготовленные люди, вопросы начинались сразу. Мы делали презентации в Скандинавии и Германии, реже в Лондоне и практически никогда в Америке. Никаких переводчиков — времени на них нет. Времени на еду тоже нет: садишься после встречи в машину, там ешь заранее заказанный салат или сэндвич и мчишься на новую встречу или в машине проводишь очередной conference call.

Но самое любопытное в этой истории — люди. Ты видишь сотни людей из так называемой «мегаэлиты мира», диктующей правила большой финансовой и геополитической игры всему человечеству. Чаще разочаровываешься, иногда внутренне восхищаешься.

У них в офисах — фантастические виды из окон: на мост «Золотые ворота» в Сан-Франциско или Центральный парк в Нью-Йорке. Все офисы не ниже 40-го этажа. Помню фостеровское «яйцо» в Лондоне, где на самом верху, на последнем этаже, сидит в окружении трех секретарш один человек лет шестидесяти. Очень похожий на Марлона Брандо, и голос у него такой же. Гудит ветер, потому что небоскреб «раскачивает», и он так медленно-медленно говорит: «Ну да, я понимаю, что я сейчас вот что спрошу, а вы мне вот что ответите, потом я скажу так, а вы мне, конечно же, ответите эдак», — как бы сам с собой разговаривает. И вдруг начинает задавать очень тонкие вопросы с абсолютным пониманием специфики российской деловой и политической жизни. «Вы бывали в России?» — полюбопытствовал я. «Нет, — отвечает, — никогда».

Мы встречались с «портфельными менеджерами» — теми, кто руководит своими направлениями и отвечает за решения на миллиарды долларов. Встречались и с теми, у кого в управлении $500 млрд и более. И все они совершенно не похожи друг на друга, у них разные модели поведения. Есть жесткие, без эмоций «полицейские»: они холодно задают вопросы и никак не реагируют на твои ответы. Есть обаяшки: всему улыбаются, и тебе кажется, что ты им безумно нравишься, а на самом деле это не более чем вежливость. Либо люди совсем уж необычные. Один парень в Нью-Йорке все время рассказывал нам о перспективах нашего же бизнеса, затем деланно поворачивался к нам и требовал: «Убеди меня в этом! Ну, попробуй!» Абсолютно киношный персонаж.

Но всех их объединяет невероятная компетентность. С кем бы мы ни встречались, особенно в Америке. Я, готовый каждый раз с азбучных истин объяснять устройство российских медиа, был удивлен, поняв, что общие сведения не требуются. Они все знали заранее, а чего не знали, то понимали с полуслова. Знали про наше конкурентное окружение, про объемы и динамику развития рекламного рынка, про то, как обстоят дела на других российских каналах, в смежных медиасегментах. Все их вопросы были конкретны, вплоть до того, сколько еще будет идти «Не родись красивой» и чем мы собираемся его заменить.

Благодаря этим встречам я прочувствовал многоэтажность западного общества, многоэтничность его элит (мы встречались с индусами, китайцами, корейцами, африканцами, русскими, не говоря уже о европейцах и англосаксах), огромную ценность образования — мы часто встречали людей 27–28 лет, уже сделавших недюжинные карьеры. Они демонстрировали не только профессиональную экономическую компетентность, но и большую проницательность. Такой человек, глядя на тебя, должен сделать выводы о менеджменте компании: его надежности, креативности, мобильности, способности развивать сценарии будущего и действовать в интересах акционеров.

Подготовка к IPO продолжалась, и, хотя я еще не отошел от творческой кухни канала, меня стали посещать мысли о том, что превращение «СТС Медиа» в публичную компанию может привести… к творческому краху канала СТС. Подготовка к выходу на биржу пока еще незаметно, но все более ощутимо давила на содержательную работу. Я осознал, что невозможно стратегически планировать жизнь канала, когда все завязано исключительно на квартальных успехах. Например, нельзя выстраивать долгосрочные рискованные проекты, будь то ситкомы, передачи или драматические сериалы. Чуть позже, уже после размещения акций на бирже, груз биржевой ответственности почувствовали и все остальные работники «СТС Медиа».

IPO — это всегда революционное изменение в жизни компании. Для руководителя это фундаментальная трансформация. Ты понимаешь, что уже никогда не будешь прежним. Рутина большого бизнеса — постоянные перелеты, десятки ежедневных встреч, нон-стоппрезентации, рассуждения о макроэкономических показателях — все это становится частью твоей жизни, меняет ее радикально. Но я не уверен, что к лучшему.

С другой стороны, такой ритм задает определенный масштаб. И я вдруг четко понял, как дальше может развиваться СТС. У меня появились гигантские планы, связанные с экспансией в другие страны и на новые технологические платформы, с запуском новых каналов, слиянием с российскими и европейскими компаниями. В моей голове носились идеи создания международного вертикально интегрированного холдинга. Настоящего российского мейджора. Отчасти я понимал, что планы эти довольно далеки от действительности, но, с другой стороны, они давали настоящий драйв, благодаря им бизнес вновь обретал творческое измерение. Хотя это уже было потом, после выхода на IPO.