Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Вошедший сам Страница 20

И ещё осенью того же года Есенин сочинил произведение, которое назвал греческим словом – «Пантократор», что в переводе на русский язык означает «Вседержитель», «Всевластитель». Как бы отвечая на стихотворные проповеди Маяковского, Есенин восклицал:

«Не молиться тебе, а лаятьсяНаучил ты меня, Господь.

За седины твои кудрявые,За копейки с златых осинЯ кричу тебе: "К чёрту старое!",Непокорный, разбойный сын».

Как бы подражая Маяковскому, который пожалел конягу, упавшую на Кузнецком мосту, Есенин обращался к своему «красному коню»:

«Сойди, явись нам, красный конь!Впрягись в земли оглобли,Нам горьким стало молокоПод этой ветхой кровлей.

Пролей, пролей нам над водойТвоё глухое ржаньеИ колокольчиком – звездойХолодное сиянье.

Мы радугу тебе – дугой,Полярный круг – на сбрую.О, выведи наш шар земнойНа колею иную».

Если в «Инонии» Есениным воспевалась некая «иная» страна, то теперь он призывал своего «красного коня», чтобы он вывел весь земной шар на «иную» дорогу.

А Маяковский в «Мистерии-буфф» славил лишь одну Северную Коммуну.

Поэт Рюрик Ивнев, которому Есенин прочёл своего «Пантократора», потом написал:

«Когда он кончил читать, я не смог сдержать своего восторга и, как это было принято у нас, когда какое-нибудь из прочитанных стихотворений нам очень нравилось, я обнял Есенина и поцеловал.

Он почувствовал, что стихотворение мне действительно понравилось, и сказал:

– Ну, раз оно тебе так понравилось, то я посвящаю его тебе».

Ещё один друг Есенина, полиграфист Александр Михайлович Сахаров, описал реакцию публики в кафе «Домино», где «Пантократора» продекламировал автор:

«Читал он хорошо, зажигаясь и освобождая себя от всего связывающего… Когда он закончил, в зале была минута оцепенения, а вслед за тем – гром рукоплесканий».

В первом номере журнала «Новый мир» за 1926 год литературовед Вячеслав Павлович Полонский описал Есенина той поры:

«… он уже тогда говорил о Пугачёве, из него ключом била мужицкая стихия, разбойная удаль, делавшая его похожим на древнего ушкуйника, молодца из ватаги Степана Разина».

Именно такой Есенин и откликнулся на появление «Мистерии-буфф», бросив ей свой поэтический вызов.

Были у «Мистерии» недруги и посерьёзнее. Например, Горький. Ещё недавно в своих «Насвоевременных мыслях» он называл большевиков «слепыми фанатиками», «бессовестными авантюристами», «скотами», «дикарями», «идиотами» и даже «трусливыми убийцами». А теперь Алексей Максимович не мог приветствовать пьесу, которая начиналась словами:

«Славим / восстаний, / бунтов, /революций день —тебя, / идущий, черепа мозжа!»,

а заканчивалась славословием зиновьевской Северной Коммуне:

«Слався! / Сияй, / солнечная наша / Коммуна!»

Поэтому Горький и Мария Андреева сделали всё, что было в их силах, чтобы петроградцы встретили «Мистерию-буфф» в штыки.

Но почему? Может быть, пьеса Маяковского содержала в себе нечто такое, что сразу в глаза не бросалось?

Приглядимся-ка к ней повнимательней.

Смысл «ада»

Если внимательно перечитывать текст пьесы, то сразу обращаешь внимание на её начало. Уже с первых строк пролога, который исходит от «семи нечистых пар», видно, что автор помнит и о мировой войне, завершившейся революцией, и о Брестском мире, который заключили с неприятелем захватившие власть большевики:

«Это об нас взывала земля голосом пушечного рева.Это наши взбухали поля, кровями опоены.Стоим, / исторгнутые из земного чревакесаревым сечением войны».

Но осуждая войны, заливающие землю «кровями», Маяковский всё же прославлял восстания, бунты и революции, которые тоже «черепа мозжат» в огромном количестве. А в искусстве (особенно в театральном) поэт-футурист по-прежнему призывал громить всё то, что устарело. Поэтому и завершил свой пролог словами:

«Сегодня / над пылью театров / наш загорится девиз:"Всё заново!Стой и дивись!Занавес!»

Дальнейшие события в «Мистерии-буфф» развиваются в полном соответствии с библейским преданием: на Земле происходит всемирный потоп. Но на этот раз не простой, а революционный, смывающий и затопляющий всё старое, отжившее. Спасшиеся от стихии люди собираются где-то возле Северного полюса. Эту территорию Маяковский заселил эскимосами (охотником и рыбаком), поэтому логично предположить, что и живут они где-то на крайнем севере Канады или Аляски. Сначала туда прибывают «чистые», то есть представители правящих классов, затем появляются «нечистые», то есть пролетариат.

Действовать «нечистым» предстоит всюду, поскольку им (согласно авторской ремарке) принадлежит «Вся вселенная», включающая «ад», «рай» и «землю обетованную». Но сначала пролетарии совершают всемирную социалистическую революцию, выбрасывая из ковчега в океан своих угнетателей («чистых»).

Если исходить из того, что пьесу Маяковскому заказала Андреева, то всё, что в ней происходит, должно соответствовать взглядам заказчика, то есть Андреевой (и Горького). А Горький в «Несвоевременных мыслях» всю весну и почти всё лето метал в большевиков молнии своего возмущения и негодования, укоряя их за бесчеловечные поступки. Эти молнии должны были отразиться в «Мистерии-буфф».

И они отразились: Маяковский отправил «нечистых», искавших «Землю обетованную», прямо в ад, которым правит штаб Вельзевула. В комментариях к 13-томному собранию сочинений Маяковского сказано, что имя правителя ада есть «библейское название дьявола».

Но у дьявола много имён: бес, сатана, шайтан, Люцифер, Мефистофель, Вельзевул. Маяковский выбрал последнее. Почему?

Пришедшие в ад пролетарии сразу рвутся в чистилище. Но Вельзевул их туда не пускает, высылая им навстречу своё воинство «с вилами наперевес»:

«Черти, вперёд!Не пускать в чистилище!»

Почему «нечистым» дорога туда заказана? И что это вообще такое – чистилище?

В Православии понятие чистилища отсутствует – скончавшийся православный христианин получает либо вечное блаженство в раю, либо его отправляют в ад – на вечные муки. Чистилище есть только у католиков, означая место, в котором души почивших грешников очищаются от грехов, неискуплённых при жизни. Если удастся очиститься, души будут направлены в рай, если не удастся – в ад.

А Маяковский расположил чистилище в аду. Иначе говоря, поместил его там, где и без того уже пылают костры, а Вельзевул покрикивает:

«Эй вы, / черти! / Волоките котёлище!»

Зачем?

Для чего?

Что этим хотел сказать автор?

Вопросы непростые. Сходу на них не ответишь.

Но вспомним, что Маяковский очень любил препарировать слова, пытаясь добраться до заключённого в них смысла. Познакомившись с Бриками, он получил от Лили Юрьевны шутливое прозвище Волосик (по аналогии с тем, как она звала Осипа – Осик). Поэт-футурист сразу же прочёл эти прозвища справа налево. Получилось: Кисолов и Кисо. Сразу возник вопрос: а кто ловит кисок? Маленькая собачка, щенок. И он стал называть себя Щеном (или для разнообразия Сченом).

Наталья Брюханенко (речь о ней впереди) свидетельствовала:

«Не совру, если скажу, что слово "кипарисы" он, переделывая, твердил часами:Ри-па-ки-сыСи-па-ки-рыРи-сы-па-кии т. д.И тут же стал вертеть слово "кукуруза": ру-ку-ку-за, зу-ку-ку-ра».

А теперь присмотримся к имени «князя бесовского» Вельзевула. Начинается оно со слога «вел» (великий?). Слог «зе» по звучанию напоминает английский артикль «the», который, как известно, происходит от местоимения «this» – «этот». А заканчивается имя слогом «вул». Что он напоминает? Имя и фамилию вождя большевиков: Владимир УЛьянов (ВУЛ). Что получается? «Этот великий Владимир Ульянов». Вилы в руках воинства Вельзевула тоже ассоциируются со знакомыми инициалами: ВИЛ (Владимир Ильич Ленин).

А выражения чёртов костёр (ведь чертей призывают его разжечь) и чёртов котёл (ведь чертям приказывают «приволочь котёлище») так и тянет (по модной в ту пору тяге к сокращениям) сократить до ЧеКа.