Георгий Гречко - Космонавт № 34. От лучины до пришельцев Страница 20

Однажды я предложил усовершенствовать ракету. А сроки уже поджимали. Королев согласился с предложениями, но сказал: «Лучшее – враг хорошего. Ведь можно бесконечно совершенствовать проект, но так и не увидеть его реализованным. Твое предложение мы используем в новом проекте».

Перед полетом в мемориальном кабинете Ю. Гагарина мы обещаем ему достойно преодолеть все трудности нашего космического полета

У меня есть друг – ученый из келдышевского института Прикладной математики РАН Александр Константинович Платонов. Келдышевцы создавали для нас формулы. Мы с ними параллельно считали траектории, а потом сверяли результаты. Если они расходились – искали, откуда ошибка. Саша – святой человек не от мира сего. Для него в жизни существует только наука. Это мой самый старый и самый верный друг. Еще в седьмом классе он хотел стать моряком, но был забракован из-за якобы слабого вестибулярного аппарата. Почему «якобы»? Потому что его отец, профессор психологии, хотел, чтобы сын получил высшее образование. И он попросил врачей, чтобы они посильнее раскрутили Сашу на кресле Барани со склоненной к плечу головой. После такого подстроенного испытания Саша встал, пошатываясь, задел какой-то шкаф…

Мы с ним вместе подавали заявление в космонавты. Только тогда не брали тех, кто ростом выше 175 см. Я оказался на полсантиметра ниже, а Саша – повыше. Так он остался в науке – к счастью для науки! И до сих пор талантливо работает – например, над роботами, которые когда-нибудь полетят на Марс.

Когда мы с Платоновым работали на полигоне, Королев несколько раз приглашал нас в свой, теперь уже мемориальный, домик и рассказывал о себе. Вскоре после того, как он стал главным конструктором, Сталин потребовал отчета по планам развития ракетной техники в СССР. В кремлевском кабинете собрались члены Политбюро, министры, маршалы. Королев был младшим по должности. Но все боялись делать доклад перед Сталиным и выдвинули на эту опасную роль Королева. А ему даже кресла за столом не хватило! И тогда, рассказывал Сергей Павлович, Сталин взял стул и приставил к столу для Королева. Сергей Павлович доложил о ракетах: Р-1, Р-2, Р-3, дошел до Р-10, которую планировал для полета на Марс. Сталин выслушал благосклонно и подвел итоги: «Р-1 запускайте, Р-2 готовьте, об Р-3 думайте, а об остальном пока забудьте!». Так рассказывал нам сам Королев.

Как-то после неудачного испытания ракеты Королев увидел нас с Платоновым. Мы понуро шли по дороге. Королев выглядел бодрее нас, хотя вся ответственность лежала на его плечах. И он принялся утешать нас: «Вы еще молодые люди, будут у вас еще лучшие времена, будут успешные пуски. Какие ваши годы! Да и я, тоже не старый – за ночь еще могу три „палки“ бросить!». Мой друг Платонов получил академическое образование и таких выражений не понимал. «Сергей Павлович, какие палки?». Королев сразу понял, что к чему: «А об этом тебе Гречко расскажет».

Первый спутник фактически был запущен вне планов партии и правительства. Конечно, у наших достижений была военная подоплека. Когда американские бомбардировщики летали вокруг границ СССР, наши самолеты с ядерными бомбами не могли летать вокруг Штатов. В Советском Союзе не было военных баз в странах, сопредельных с США. Поэтому было принято решение сделать ракеты, которые доставали бы до любого противника. Если бы Королев изначально сказал: «Дайте мне деньги, я сделаю ракету для спутника!» – не дали бы. На мечтателя-Королева долго бы махали руками. Но он воспользовался тем, что деньги дали на боевые ракеты, и спросил, а можно я из одной боевой ракеты сделаю ракетоноситель для спутника?

Мы создавали нашу «семерку», как межконтинентальную боевую ракету. На первых испытаниях она не хотела летать, взрывалась, падала нам на головы. Наконец, «семерка» начала уверенно доставлять учебную боеголовку к заданному квадрату на Камчатке.

Очень страшная тайна о запуске нашего первого спутника раньше американского состоит в том, что наша ядерная боеголовка была намного тяжелее американской. Поэтому боевая «семерка» была создана тяжелее и больше, чем боевые ракеты США. Для военного применения это хуже. Но в рамках Международного геофизического года (1957–1958) была поставлена задача запуска искусственного спутника Земли. И теперь наше отставание в ядерном оружии превратилось в решающее достоинство в начале освоения Космоса.

Королев предложил снять боеголовку и поставить большой спутник – и семерка превратилась из боевой ракеты в космическую ракету-носитель. А американцы сняли свою небольшую боеголовку, поставили очень маленький спутник (примерно 10 кг) и… не получилось космического носителя! Пришлось добавлять еще две твердотопливных ступени со стабилизацией вращением. Получилось сложно, ненадежно, но две попытки запустить спутник они сделали. Нам повезло, что спутники, которые американцы официально и самоуверенно называли «Авангард», а простые американцы – грейпфрутом, не вышли на орбиту.

Королеву не разрешили взять боевую «семерку» из программы Министерства обороны. Ведь после принятия ее на вооружение американцы прекратили провокационные полеты своих бомбардировщиков с ядерными бомбами вдоль наших границ. А какой-то там спутник воспринимался наверху как ненужная государству «блажь» Королева.

И вот опять случайная неудача (на этот раз с учебной боеголовкой, которая не хотела падать в квадрат, разрушалась) дает Королеву ракету-носителя. И в этом состоит еще одна страшная тайна. Необходимость доработать боеголовку освобождает одну «семерку» из боевой серии. Королев устанавливает на нее спутник. И мы первые в космосе. Навсегда.

Мне посчастливилось в этом участвовать. Я рассчитывал траекторию, заправку ракеты на старте, участвовал в составлении коммюнике.

После запуска первого спутника Королева вызвал Хрущев и сказал: «Мы не верили, что вы обгоните американцев. Через месяц большой праздник, запустите что-то новенькое…» Новенькое? За месяц? Это и сейчас невозможно. Но Королев пришел к нам и сказал, что времени мало – чертежей не будет, будут только эскизы, а техническим контролем будет наша совесть. И люди работали за совесть, запустили еще один спутник – с Лайкой, который стал новым словом космонавтики. Я уверен, что сейчас, при всех достижениях техники, никто не запустит за месяц новый спутник. А мы это сделали. И сделали это потому, что во главе стоял Сергей Павлович Королев.

Луна спрашивает у спутника:

«Как же тебя одного из СССР выпустили?».

«А за мной еще один идет, большой и с собакой», – ответил первый искусственный спутник Земли.