Андрей Гречко - Годы войны Страница 20

В тот же день командующий Юго — Западным фронтом просил разрешение перенести свой командный пункт из Прилук в Киев, намереваясь стянуть к Киеву все свои войска, чтобы, опираясь на оборону в районе Киева, организовать боевые действия в условиях окружения. Ответ начальника Генштаба по этому запросу гласил:

«Без разрешения главкома ЮЗН КП из Прилук не переносить. В случае крайней необходимости КП переносить ближе к войскам»{19}.

Вскоре штаб Юго — Западного фронта переместился в район Пирятина. В Ставку по радио была послана телеграмма: «Москва, товарищу Сталину.

Обстановка требует немедленного вывода войск из КИУРа со стороны Козельца, противник стремится отрезать Киев с востока. Резерва для парирования этого удара нет. Противник к исходу 14.9 находился в 40 км от Киева.

Кирпонос, Бурмистренко, Рыков».

В этот же день состоялись переговоры маршала Б. М. Шапошникова с маршалом С. К. Тимошенко, который докладывал начальнику Генерального штаба:

«Новое в обстановке — активность кременчугской группировки противника, которая развивает свои действия в северном и северо–восточном направлениях, отбрасывая ослабленные части 38‑й армии».

Далее маршал Тимошенко докладывал о том, что мероприятия, проводимые генералом Кирпоносом, не преследуют решительных целей для нанесения удара в направлении Ромн, где противник слабее.

«Кирпонос не совсем ясно представляет себе задачу уже потому, что он просится со своим командным пунктом в Киев…».

Маршал С. К. Тимошенко дал указание командующему Юго — Западным фронтом организовать оборону непосредственно на подступах к Киеву, основные силы имея на восточном берегу. Ставка согласилась с решением главкома Юго — Западного направления.

Все это свидетельствует о том, что вышестоящее командование преувеличивало надежды на предпринятое наступление Брянского фронта с целью оказания помощи северному крылу Юго — Западного фронта.

Время шло. Вражеские 1‑я и 2‑я танковые группы все глубже обходили войска Юго — Западного фронта, охватывая их в кольцо окружения.

Лишь 17 сентября Б. М. Шапошников сообщил о том, что Верховное Главнокомандование разрешает оставить Киев{20}. Глубокой ночью командующий фронтом М. П. Кирпонос отдал всем армиям фронта приказ с боем выходить из окружения.

В середине сентября войска Юго — Западного фронта оказались расчлененными на части.

19 сентября по приказу Ставки 37‑я армия оставила столицу Украины.

Оборона Киева продолжалась 71 день. Войска Киевского укрепленного района и созданная в августе на их базе 37‑я армия, а также 5‑я и 26‑я армии, авиация фронта, Пинская военная флотилия стойко сражались на подступах к столице Украины. Вместе с частями Советской Армии ее отстаивали пограничные полки по охране тыла и народные ополченцы. Все попытки врага прорваться на левый берег Днепра в районе Киева как в июле, так и в августе были сорваны.

В двадцатых числах сентября в Ставку и штаб Юго — Западного направления поступают сообщения одно тревожнее другого. Командующий 26‑й армией генерал–лейтенант Ф. Я. Костенко доносит: «Пробиваемся в общем направлении Лубны, Миргород». Ослабленная, не имея достаточного количества боеприпасов, горючего, армия вела жестокие оборонительные бои. Генерал–майор И. И. Трутко, руководивший тылом 26‑й армии, просил подбросить по воздуху в район Драбова боеприпасы и бензин, а также прислать санитарные самолеты для эвакуации раненых. Но этого уже нельзя было сделать, потому что к этому району с севера подходили три немецкие дивизии.

Кольцо окружения 26‑й армии сжималось все теснее. Дальнейший ход весьма тяжелых событий этой армии можно представить себе из текстов сохранившихся телеграмм:

21 сентября: «Армия находится в окружении… С армией окружены все тылы ЮЗФ… Все попытки пробиться на восток успеха не имели. Делаем последнее усилие пробиться на фронте Оржица, Остановка…

Костенко, Колесников, Варенников» {21}.

На следующий день: «159‑я стрелковая дивизия ведет бои в окружении в Кандыбовке, 196‑я и 264‑я стрелковые дивизии отрезаны и ведут бои в районе Денисовки. Остальные части окружены в Оржице. Попытки прорваться оказались безуспешными. В Оржице накопилось большое количество раненых, посадка санитарных самолетов невозможна в связи с малым кольцом окружения.

22 сентября делаю последнюю попытку выхода из окружения на восток. Прошу ориентировать в обстановке, и можно ли ожидать реальной помощи.

Костенко, Колесников, Варенников».

23 сентября: «Положение исключительно тяжелое. С наступлением темноты попытаюсь с остатками прорваться в направлении Оржица, Исковцы, Пески. Громадные обозы фронта и раненых вынуждены оставить в Оржице, вывезти которых не удается.

Костенко, Колесников» {22}.

До 24 сентября в районе Оржицы воины 26‑й армии продолжали кровопролитные бои в окружении. Солдаты и командиры дрались до последнего патрона, до последней капли крови. В этот день в Москве была получена телеграмма от командира 1‑го воздушно–десантного корпуса генерал–майора М. А. Усенко:

«Начальнику Генштаба Красной Армии. Нахожусь в Мацковцах. Боевых частей не имею. Продержаться могу не более суток. Будет ли поддержка?»

Но оказать помощь войскам армии в той обстановке уже не было возможности…

Большая группировка наших войск оказалась в районе Пирятина. Здесь находились: полевое управление фронта, штабы 5‑й и 21‑й армий, а также различные тыловые части и учреждения.

Как отмечалось, 17 сентября командующий фронтом отдал приказ армиям на выход из окружения. Однако приказу этому не суждено было осуществиться, так как к Пирятину с востока уже подошли части гитлеровцев.

Командующий фронтом поставил задачу командиру 289‑й стрелковой дивизии полковнику Д. Ф. Макшанову прорваться из окружения в общем направлении на Лохвицу и прикрыть отход штабов фронта и армий. Отступающим предстояло переправляться через реку Удай около Пирятина. Но, к сожалению, через эту реку переправить удалось лишь небольшую часть штаба фронта.

20 сентября в Городище перед р. Многа эта группа была остановлена противником и в ходе боя раздроблена. В тот же день в бою в роще Шумейково, южнее Лохвицы, погибли командующий фронтом генерал–полковник М. П. Кирпонос, член Военного совета, секретарь ЦК КП(б)У М. А. Бурмистренко, начальник штаба генерал–майор В. И. Тупиков, многие бойцы и командиры. Все мы глубоко переживали потерю наших представителей командования Юго — Западного фронта.

Помню, каким уважением и авторитетом среди командного состава Красной Армии пользовался Михаил Петрович Кирпонос. Выходец из крестьянской семьи, он принимал активное участие в борьбе с врагами Советской власти. В мае 1918 г. М. П. Кирпонос стал бойцом 1‑й Советской Украинской повстанческой дивизии, затем командиром 22‑го Советского Украинского полка, участвовал в боях под Коростенем, Радомышлем, Житомиром, Бердичевом, в освобождении Киева. В декабре 1939 г. его назначают командиром 70‑й стрелковой дивизии.