Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции Страница 20

Выше мы говорили о здоровье Че. К этому можно лишь добавить два ранения: о первом — в шею — мы уже упоминали, второй раз — в ногу (в декабре 1957 г.), о котором Эрнесто писал в дневнике:

«Мое самочувствие было неважное: раненая нога болела, и я не мог подняться»[85]. Но в этот момент рядом, во время перестрелки, ранят одного бойца. «Нам стало очень трудно выйти незамеченными из-под сильного огня противника. Не оставалось ничего другого, как ползти... Нам удалось... но мой товарищ потерял сознание, а я, несмотря на боль, сумел добраться до своих и попросил помощи для раненого бойца»[86].

Были и другие, нигде не зафиксированные ранения. Не случайно Эрнесто в беседе с Хуаном Альмейдой, подтрунивавшим над его жидкой бородкой, скажет: «Видишь ли, дружище, у меня нет волос, но зато много пробоин. Разве это не признак настоящего «мачо»?»[87].

(Прим. авт.: Конечно, можно по-разному относиться к болезням и ранениям, по-разному оценивали люди и недуг Гевары. Когда я был в Испании, мне на глаза попалась книга барселонского медика Энрике Сальгадо «Рентгенограмма Че» (кстати сказать, с подобным «медицинским» названием у автора ранее вышли книги о Гете, Чехове, Христе.) Отметив, что Че был астматиком, он пишет, что «обычно болезни ломают характер и моральную устойчивость... Они чаще вызывают отчаяние, которое несовместимо с высшими проявлениями человеческого духа. Но у натур сильных, волевых недуги, наоборот, предопределяют героическое терпение, безропотное перенесение невзгод вместо ощущения горечи и упрямства». Правда, доктор Сальгадо говорит, что он «далек от того, чтобы указывать на прямую связь между астмой и поведением Че»[88].

Мы уже говорили, что все описанные выше события в партизанской войне в основном происходили в горной местности под названием Сьерра-Маэстра (в приблизительном переводе на русский — «основная горная цепь». — Ю.Г.). Задолго до этих событий кубинский писатель Пабло де ла Торрьенте писал, что это — непривычная для глаза туриста Куба, там другая природа и другие люди — свободолюбивые, мужественные и благородные, у них свои счеты с полицией и властями.

Именно там, в XIX веке находили приют и поддержку кубинские борцы за независимость родины. «Горе тому, кто поднимет меч на эти вершины, — писал Пабло де ла Торрьенте. — Повстанец с винтовкой, укрывшись за несокрушимым утесом, может сражаться здесь против десятерых. Пулеметчик, засевший в ущелье, сдержит натиск тысячи солдат. Пусть не рассчитывают на самолеты те, кто пойдет войной на эти вершины! Пещеры укроют повстанцев. Горе тому, кто задумал уничтожить жителей гор! Как деревья, приросшие к скалам, они держатся за родную землю... Они совершили то, что еще никому не удавалось. Воспитанные своей землей, всей историей своей нищей жизни, они покрыли себя неувядаемой славой, проявляя чудеса храбрости. Пусть знают все: как вековые сосны, неколебимо стоят горяне. Лучше умереть в борьбе среди родных скал, чем погибнуть от нищеты и голода, как гибнут кубинские деревья, пересаженные в чужие для них чопорные английские парки»[89]. (Прим. авт.: Написавший эти строки погиб в Испании в 1936 году, во время гражданской войны там, но звучат они так современно, как будто написаны про повстанцев Фиделя Кастро.)

К жизни и деятельности Повстанческой армии начала проявлять серьезное внимание мировая журналистика — сначала у партизан появился корреспондент «Нью-Йорк таймс» Герберт Мэтью (в январе 1957 г.), опубликовавший о партизанах довольно объективный материал в своей газете. Потом приехал земляк Гевары, аргентинский журналист Хорхе Рикардо Масетти. Он не только опубликовал взятые у Фиделя и Че интервью, но и написал правдивую книгу о борьбе кубинских патриотов, которую назвал «Те, что борются, и те, что плачутся» (обыгрываются слова Ф. Кастро о подлинных борцах и «сочувствующих» им). Не случайно Гевара пометил в своем дневнике о Масетти: «В дальнейшем с этим журналистом у меня завязалась большая и прочная дружба»[90].

Приведем несколько наиболее интересных, на наш взгляд, выдержек из упомянутой книги Масетти[91]:

«Проводник журналиста спрашивает: Ты аргентинец? Видел уже Че? Как тебе пришло в голову приехать сюда?

Масетти: В отношении кубинской революции существует много таинственности. Эту мистерию ревниво оберегают информационные агентства и питающиеся их сообщениями крупные газеты. И хотя вся Латинская Америка ненавидит Батисту, никто не решается поддержать Фиделя Кастро, потому что не знают, кто он, чего хочет, никто его не поддерживает. Не знают, кто вы все.

Я рассказал, что некоторые считают кубинскую революцию инструментом Соединенных Штатов... так же как и армию Фиделя Кастро, состоящую якобы из обеспеченных молодых людей, играющих в войну. Я сказал, что для нас было привычным читать в газетах о том, что де «кубинские повстанцы взорвали пассажирский поезд». При этом не разъяснялось, что поезд был с пассажирами или пустой, или служил для перевозки войск. Известия такого рода создавали впечатление, что Фидель Кастро был не иначе как убийцей-террористом»...

А вот другой отрывок из той же книги Масетти:

«Думаю, что я уснул, когда переносная лампа осветила мое лицо. Мне не хотелось открывать глаза.

— Оставь его... Пусть спит, я его увижу после.

Это был странный голос охрипшего парнишки. Не знаю почему, но моя интуиция мне подсказала, что это был человек, ради которого я проехал семь тысяч километров. Сбросив с себя то, чем я был укрыт, побежал за говорившим.

— Доктор Кастро!.. — кричал я.

Огромная фигура, укрытая в пончо, повернулась в мою сторону.

— Ола! (испанское приветствие вроде английского «хэлло!». — Ю.Г.), как дела?.. Как себя чувствует Фрондиси (только что избранный президент Аргентины. — Ю.Г.), он доволен?

— Думаю, что пока хорошо.

Мы продолжали идти и разговаривать...

Взошло солнце, и я мог внимательно его рассмотреть... Его лицо было очень выразительно: правильные романские черты и жидкая борода, выдающаяся вперед как волнорез броненосца. Глаза черные, средней величины, вспыхивали за толстыми стеклами очков, изо рта с мясистыми губами торчала сигара... Когда он говорил, сигара передвигалась из одного угла рта в другой. Разговаривая, он переминался из стороны в сторону, трамбуя землю и постоянно жестикулируя. Никто бы не подумал, что ему только тридцать два года...»

Радио сообщило о начале в Гаване и других городах всеобщей антибатистовской забастовки...