Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса Страница 20

В октябре 1929 года произошел крах на Уоллстрит, отзвуки которого незамедлительно ощутила и Германия, поскольку прекратились или были отозваны американские субсидии, обеспечивавшие послевоенный рост экономики страны. Увеличилась безработица и вместе с ней социальное недовольство и злоба, всегда служившие Гитлеру питательной средой, поскольку обеспечивали козлами отпущения и легковесными решениями. Партийные ряды пополнялись, как пополнялась за счет пожертвований и членских взносов и казна НСДАП. С другой стороны, фюрер, столь открыто заигрывавший с наиболее реакционными элементами, стал фигурой чересчур неприятной для Отто Штрассера и его сторонников на севере. Весной 1930 года, после того, как Штрассер публично поддержал забастовку профсоюзов в Саксонии, разгорелась открытая дискуссия. Гитлеру нужно было предпринимать какие-то шаги. Штрассер позже объявил, что Гитлер в 1929 году заключил с Кирдорфом секретный пакт о том, что в обмен на "крупную сумму денег" Кирдорф и его соратники могут диктовать партии условия постольку, поскольку это касается их самих и их собственности. Так или иначе «социалистическое» крыло Отто Штрассера следовало призвать к порядку, в противном случае сторонники Гитлера из промышленных кругов, которых он с таким трудом привлек на свою сторону, могли испугаться.

21 мая без предварительного оповещения фюрер в сопровождении Гесса прибыл в Берлин и позвонил Отто Штрассеру, пригласив его для беседы в отель «Сан-суси» на Линкштрассе; Гитлер хотел переговорить незамедлительно, и Штрассер пришел. Во время продолжительной беседы он прямо обвинил Гитлера в том, что тот бросил своих, променяв их на капиталистов, чем и предал дело социализма.

"То, что вы называете социализмом, есть марксизм чистейшей воды, — ответил Гитлер. — Вся ваша система — теория, не имеющая ничего общего с реальной жизнью". Далее он намеренно пересыпал речь загадочными терминами, чтобы подчеркнуть свою подготовку и выделить собственную теорию. Принцип, или «идея», движения воплощалась в Вожде; он единственный знал конечную цель, и каждый член партии должен был делать то, что приказывал вождь. О массах он с презрением Ницше говорил, что они не имеют никакого представления об идее и хотят только хлеба и зрелищ. Революцию, которую он задумал, фюрер описывал с позиции ницшеанского «сверхчеловека», "расовой гигиены" и народных теорий, пронизавших его собственные идеи. Перед ним стояла задача создания бесклассового общества, в котором на вершину власти будут восходить наиболее подходящие, независимо от происхождения и богатства, а только благодаря своим генетическим данным. "Новый господствующий класс, — сказал фюрер Штрассеру, не тронутый, как вы, этикой жалости, но с полной уверенностью в том, что имеет право господствовать над другими, потому что представляет лучшую часть расы, безжалостно установит и укрепит свое господство над массами".

Когда Штрассер сменил тему на экономическую и возразил против мотива выгоды и сотрудничества с рыночным миром, Гитлер обвинил его в "махровом дилетантстве". Напротив, заявил он, их цель состоит в том, чтобы взять в свои руки организацию всей мировой экономики, с тем чтобы под контролем белой, нордической расы каждая страна производила то, что в наибольшей степени ей подходит. Сев на любимого конька, он дальше говорил: "Поверьте мне, весь национал-социализм ничего бы не стоил, если бы ограничивался пределами одной Германии и не был направлен на одну-две тысячи лет мирового владычества высокоценной расы". Он добавил, что мирового господства можно добиться только при сотрудничестве с англичанами. От этой точки зрения ни он, ни Гесс никогда не отступали.

На другой день дискуссия продолжилась. Теперь в ней принимали участие Гесс, Макс Аманн, сержант Гитлера во время войны, ныне деловой менеджер партии, а также сторонник Отто и его брат Грегор. Ни о каком единомыслии не могло быть и речи. Отто был идеалистом; его нельзя было подкупить никакими посулами, на которые пускался Гитлер (он предлагал ему пост шефа Рейха по связи с прессой), ни подчинить дисциплине "принципом фюрера". В следующем месяце Гитлер напустил на него Геббельса, и в июне Отто вышел из партии, объединив своих последователей под лозунгом: "Социалисты, уходите из НСДАП!", и основал так называемый "Черный фронт революционных национал-социалистов". Грегор Штрассер отмежевался от брата, назвав его «теоретиком», и возглавил борьбу за очищение партийных рядов от всех, подозреваемых в тайном сочувствии идеям Отто, постоянно провозглашая собственную преданность фюреру.

Но дела в нацистской партии, большей частью, обстояли не так, как выглядели на первый взгляд. На личном уровне оба брата продолжали общаться, и, кто знает, может быть, Грегор остался в партии намеренно, чтобы, когда придет час, имелась альтернативная Гитлеру кандидатура «социалиста». Не исключалась возможность, что он уже тогда пользовался поддержкой "IG Farben" и других предприятий химической и электротехнической отраслей. Они бы проявили странную нерадивость, если бы не пытались наладить связи внутри партии, оказавшейся под контролем представителей класса собственников тяжелой индустрии и крупных землевладельцев. Стоящий на марксистских позициях историк Курт Госсвейлер считает, что "IG Farben" нашла подходы к партии и имела в ее рядах своих людей уже на ранних этапах, когда ее начали поддерживать воротилы большого бизнеса, но только не распространялась об этом; среди наиболее известных агентов он называет такие имена, как Грегор Штрассер, Роберт Лей, Вильгельм Кепплер и Генрих Гаттино; последний учился у Карла Хаусхофера и знал Гесса. Интересно отметить, что во время диспута в «Сансуси» Отто и Грегор Штрассеры спорили по поводу экономической стратегии и вскоре получили публичную поддержку со стороны руководства "IG Farben", предложившего выход из возглавляемой Соединенными Штатами мировой экономики и организацию автономного германского экономического блока, который будет простираться "от Бордо до Софии".

Вскоре после выхода Отто Штрассера из партии правительство не набрало большинства голосов в пользу новых налогов, вводимых для выполнения условий "плана Юнга" относительно репараций. После короткого опыта нахождения у власти, согласно декрету о чрезвычайном положении, канцлер Брюнинг распустил Рейхстаг и назначил новые выборы на сентябрь. Гитлер приказал вступить в бой своим штурмовым отрядам и не в переносном смысле, а буквально. В его намерения входило не просто продемонстрировать имевшуюся у него для борьбы с коммунистами силу, но спровоцировать уличные бои и таким образом усилить ощущение опасности, сопряженной с большевизмом, словесно нагнетая при этом и без того взрывную ситуацию. Коммунисты были настроены не менее воинственно: на уличном уровне в промышленных районах инициативу взяли на себя марширующие отряды, банды, слышались боевые песни, выкрикиваемые лозунги, в ход пускались кулаки, дубинки, не утихали потасовки в пивных.