Стефан Газел - Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней Страница 20

Это был тяжелый переход. Мы с трудом брели по жаре. Несмотря на осень, солнце палило нещадно. Каждые два часа колонна останавливались, и, если поблизости имелся источник, порядка десяти человек под охраной набирали воду для всех. А затем опять в путь.

В тот день мы прошагали сорок километров и до темноты пришли в какую-то деревню. Нам дали хлеб и воду, и мы опять провели ночь на плацу под усиленной охраной. Утром мы отправились в Люблин, который находился примерно в сорока восьми километрах от места нашей ночевки.

В Люблине нас вместе с сотнями других пленных согнали на центральную площадь. Мы находились под усиленной охраной. Солдаты с автоматами, пулеметные расчеты на грузовиках, патрули. Пленных группами по двадцать человек строем отправляли на железнодорожную станцию.

На площади я сел рядом с сержантом, с которым разговорился в Замосци. Мы сидели среди сотен измученных тяжелым переходом людей. Нам было все равно, сколько придется ждать поезда, который увезет нас в Германию. Мы страдали от жажды и голода, смертельно устали и находились в подавленном состоянии. Нас уже ничто не волновало.

Нестерпимая жажда стала причиной последующих событий. Мы с сержантом растянулись на мощенной булыжником площади, и вдруг он сказал:

– Слышу, как течет вода.

– Я тоже, – прислушавшись, согласился я.

Мы посмотрели по сторонам и увидели решетку канализационного люка. Где-то глубоко под площадью текла вода.

– Это всего лишь канализационная труба, – огорченно сказал я.

– Да, но... – он выдержал паузу, – довольно большая, точно?

– Довольно большая для чего? – не понял я. – Надеюсь, ты не собираешься пить воду из канализации!

– Ты не понял. Я совсем не это имел в виду. Я сказал «довольно большая», чтобы влезть в нее.

Мы подвинулись поближе к канализационной решетке и, по-прежнему сидя на земле, внимательно ее осмотрели.

– Ну? Что скажешь? – спросил сержант. – Мы можем туда влезть, подождать, пока все уйдут с площади, и в темноте выбраться наружу.

– Какая там глубина?

– Это не имеет значения. Я видел на стенках скобы. Думаю, что в эту шахту спускаются для проведения осмотра канализационной системы.

– Ладно, я согласен.

Мы попросили сидящих вокруг людей встать, чтобы заслонить нас от немцев. Поднатужившись, мы с сержантом подняли решетку. Первым в люк влез сержант, я последовал за ним. Решетку вернули на место. Мы были внутри. Через несколько минут мы услышали, как немцы подбежали к люку, все осмотрели, но ничего подозрительного не обнаружили.

В шахту вели примерно полдюжины вделанных в стенку железных скоб-ступенек. Поставив ноги на скобы, мы облокотились спиной о противоположную стенку шахты. Таким образом, ноги сержанта, который влез первым, оказались чуть выше канализационного стока, проходившего под площадью, в то время как я, находясь практически под решеткой, закрывавшей шахту, мог видеть небо и ноги пленных на площади.

В таком подвешенном состоянии мы пребывали какое-то время, пока мне не пришло в голову, что за три дня общения я так и не узнал имени моего спутника.

– Послушай! – прошептал я.

– Да? – раздался голос снизу.

– Меня зовут Стефан.

– А меня Владек, – ответил сержант и добавил, протянув испачканную руку: – Прости за грязь.

Я тихо хихикнул.

– Что смешного? – поинтересовался он.

– Просто вспомнил, как всего несколько дней назад у меня была аналогичная история. Только тогда, представляясь друг другу, мы были в голом виде.

– Ты хочешь сказать, что в разгар войны очутился в лагере нудистов?

Пришлось рассказать ему о побеге из русского плена.

Сначала мы слышали над головой шарканье ног пленных, которых собирали в группы по двадцать человек и отправляли на станцию. Затем на скорости проехал грузовик. Спустя час раздался цокот подков, и мы поняли, что едет запряженная лошадью телега. Она остановилась рядом с канализационной решеткой, и спустя несколько минут поток лошадиной мочи обрушился на наши бедные головы. Мало того что мы промокли до нитки и источали невыносимое «благоухание», так еще через какое-то время у нас начался нестерпимый зуд. Нам оставалось только шепотом посылать проклятия в адрес ни в чем не повинных животных.

– Никогда бы не подумал, что мочевой пузырь лошади сродни дождевому облаку, – заметил я.

– С той лишь разницей, черт побери, что дождь не воняет и не раздражает кожу, – отозвался Владек.

Повозка отъехала, но свет уже не проникал в наше укрытие. Наступила ночь.

Мы совершенно закоченели, не имея возможности ни на секунду расслабиться. Опираясь спиной о стенку шахты, упершись ногами в металлические скобы, мы могли только попеременно перемещать вес тела с одной ноги на другую. От невыносимого напряжения болел каждый мускул, каждая клеточка тела.

Просидев в темноте около двух часов и не слыша снаружи никаких звуков, мы решили вылезти из канализационной шахты.

– Готов? – спросил я Владека.

– Готов, – ответил он. – Как только выберемся наружу, бежим в ближайший двор. Не тяни, вылезай.

С трудом преодолев две скобы, я добрался до решетки и надавил на нее головой и одной рукой. Решетка не сдвигалась. Я надавил сильнее. Никакого результата – решетка не сдвинулась ни на дюйм. С огромным усилием подняв обе руки, я уперся в решетку. Она категорически отказывалась сдвигаться с места.

– Все дело в этой проклятой телеге. Вероятно, колеса вдавили решетку, и ее заклинило, – сообщил снизу Владек. – Попробуй еще раз.

Я толкал что было сил. Я пытался, напрягая все мускулы, сдвинуть эту чертову решетку, но она не поддавалась. Теперь я вспомнил, что нам пришлось приложить немало усилий, чтобы вдвоем поднять ее, а теперь я должен был сделать это один, да еще после нескольких часов, проведенных в шахте.

– Стефан, попробуй надавить в середину. Я буду толкать тебя снизу. Давай!

Теперь уже с помощью Владека я надавил на решетку. Никакой реакции. Спустя четверть часа я понял, что выдохся и должен передохнуть.

– Ничего не выйдет, Владек. Мне ее не поднять. Придется звать на помощь.

– Не торопись. Давай попробуем. – С этими словами он снял с ремня пряжку и протянул мне. – Вставь ее между решеткой и рамой и используй как рычаг. Вдруг это поможет.

После нескольких неудачных попыток решетка начала поддаваться, и я уже мог сдвинуть ее.

– Получилось! Получилось, Владек!

– Отлично! И помни, как выберешься наружу, тут же беги в ближайший двор.

Я поднял решетку двумя руками и аккуратно положил на землю. Надо мной в небе сияли звезды.

Поднявшись на полметра, я высунул голову и несколько минут обозревал окрестности.

– Ничего не видно и не слышно, – шепотом сообщил я Владеку.