Александра Анненская - Жорж Санд. Ее жизнь и литературная деятельность Страница 20

Целых восемь лет продолжалась эта связь. Каждое лето Шопен гостил у Жорж Санд в деревне, там он усердно занимался своими сочинениями, и лучшие произведения его написаны именно в Ногане. «Наша история, – пишет Жорж Санд, – не походила на роман; основа наших отношений была так проста и серьезна, что мы никогда не ссорились из-за несходства характеров. Не разделяя ни его вкусов, ни его идей, кроме идей об искусстве, ни его политических убеждений, ни его взглядов на действительность, я не стремилась влиять на какое-либо изменение его личности. Я уважала индивидуальность, как уважала индивидуальность тех из моих друзей, с которыми пути мои расходились. С другой стороны, Шопен дарил мне дружбу, – могу сказать, он удостаивал меня такой дружбы, какою не пользовался никто другой. Чуждый моим занятиям, моим стремлениям, моим убеждениям, он, вероятно, не составлял себе никаких иллюзий на мой счет, потому что его уважение ко мне никогда не уменьшалось. Мы с ним никогда ни в чем не упрекали друг друга, никогда, кроме одного раза, увы, первого и последнего».

Причиной ссоры были недружелюбные отношения, возникшие между Шопеном и Морисом, сыном Жорж Санд. Юноша не умел снисходительно относиться к припадкам нервной раздражительности больного артиста, а тот, со своей стороны, нередко оскорблял его колкостями и насмешками. Между ними часто происходили столкновения, которые принимали все более и более острый характер. Наконец Морис объявил, что не может больше жить дома. Жорж Санд пришлось выбирать между другом и сыном. Она стала на сторону сына, Шопен обиделся, упрекнул ее в холодности; они расстались, и расстались навсегда.

Так объясняет причину разрыва Жорж Санд в своей автобиографии. Может быть, ссора с Морисом была действительно последнею каплею, переполнившей чашу, но на самом деле разрыв был неизбежен и подготавливался постепенно. Натуры столь противоположные не могли быть счастливы вместе. Пока любовь была свежа в сердце Жорж Санд, она ухаживала за больным артистом, терпеливо переносила его причуды, посвящала ему большую часть своего времени. Но эта роль самоотверженной и кроткой подруги была не по характеру энергичной, деятельной женщине. Ее тянуло и к любимой работе, и в общество людей, разделявших ее вкусы и убеждения; она стала часто невнимательно относиться к своему «malade ordinaire» (обыкновенному больному), как в шутку называл себя сам Шопен. Шопен оскорблялся этим невниманием; его огорчало и раздражало, что любимая женщина не вполне отдается ему, что у нее есть свой собственный мир, свой круг интересов, чуждый ему. Он ревновал ее не только к новым друзьям, но и к ее прошлому. Взаимных упреков, ссор между ними не было, но оба они страдали, особенно Шопен, который страшно мучился и не находил в себе сил порвать с ней.

После ссоры, описанной Жорж Санд, они больше не виделись. Жорж Санд была в это время поглощена политическою деятельностью, а Шопен, расстроенный, больной, уехал по совету друзей в Англию. Он пробыл там больше года и вернулся в Париж полуумирающим. Его любовь к Жорж Санд не исчезла, несмотря на разлуку и болезнь. За несколько дней до смерти он с тоской повторял: «Она обещала, что не даст мне умереть без нее, что я умру на ее руках!» Жорж Санд приходила навестить его, но его друзья, боясь, что волнение пагубно отзовется на нем, не допустили ее к нему. Жорж Санд обвиняли, что она в своем романе «Лукреция Флориани» под видом принца Кароля показала Шопена в весьма непривлекательном виде; но она с негодованием отвергла это обвинение. Роман «Лукреция Флориани» интересен в другом отношении: в нем Жорж Санд дает как бы ключ к пониманию одной стороны своей собственной натуры и пытается защититься от тех упреков в безнравственности, которые сыпались на нее вследствие ее любовных историй. В лице героини романа Лукреции Флориани она с необыкновенным мастерством изображает женщину, которая беспрестанно меняет любовников и, несмотря на это, не только не падает в нравственном отношении, но даже сохраняет душевное целомудрие. Любовь составляла потребность ее здоровой, богато одаренной натуры, но с мужчинами, которые ей не нравились, она была холодна, как лед, и в те промежутки, когда сердце ее бывало свободно, у нее не являлось никаких чувственных желаний; мысли ее были вполне чисты. «Многие думают, что в основе любви всегда лежит чувственность, – говорит она, – это неправда. Любовь прежде всего овладевает головой через посредство воображения, затем уже пронизывает все наше существо, и мы любим мужчину, которому отдались, как Бога, как свое дитя, как брата, как мужа, как всё, что может любить женщина». Автор объясняет, каким образом Лукреция могла отдаваться все новым и новым любовным увлечениям. «Последняя любовь представляется таким богатым натурам всегда первой. То влечение, которое она чувствовала к другим мужчинам, было кратковременным. Они не умели его поддерживать и подогревать. Любовь переживала разочарование; начинался период великодушия, заботливости, сострадания, преданности, период материнского чувства. Обыкновенно она была счастлива и очарована какую-нибудь неделю, не больше, а ее преданность любимому человеку продолжалась иногда год или два после того, как она сознавала, что ее любовь была нелепа и недостойна». Вследствие своей независимости и своих материнских инстинктов Лукреция всегда чувствовала влечение к слабым мужчинам. Она не переносила мысли, что кто-нибудь будет покровительствовать ей, служить ей опорой.

Подобно Жорж Санд, она была горячо любящей матерью. «Питая материнские чувства к своим любовникам, она не переставала нежно любить детей своих; эти оба чувства постоянно боролись в ее сердце, и борьба кончалась уничтожением менее прочной страсти: дети всегда одерживали победу». «Я никогда не любила двух мужчин в одно и то же время, – оправдывается Лукреция, – никогда, даже в мыслях, не принадлежала двум зараз. Когда я переставала любить, я не обманывала, я просто прерывала все отношения. Правда, я много раз клялась в вечной любви, но я это делала вполне добро совестно. Я каждый раз любила сильно и полно, я твердо верила, что это моя первая и последняя любовь. Вы не можете считать меня честной женщиной, но я твердо уверена, что я честная. Я отдаю свою жизнь на суд света, я не нахожу, что он вообще судит неправильно, но относительно меня его приговор несправедлив».

Глава IX

Разнообразные обязанности. – Парижские знакомые. – Провинциальная газета. – Социалистические романы. – Новый журнал.

Вот как сама Жорж Санд описывает свою жизнь в первые годы после развода с мужем:

«Я должна была исполнять одновременно обязанности и матери, и отца. Это вещь очень хлопотливая, когда наследственная собственность невелика и когда приходится заниматься таким всепоглощающим делом, как писание для публики. Я не знаю, что сталось бы со мною, если бы я не имела способности работать по ночам и если бы я не любила свое искусство. Я не скажу, что оно служило мне утешением, но оно развлекало меня в дни горя, оно отгоняло от меня многие заботы. Но как разнообразны и противоположны были те дела, какими мне приходилось заниматься! Служение искусству, забота о нравственном и физическом воспитании детей, мелочи домашней жизни, обязанности дружбы, помощь неимущим, услуги знакомым. При этом я не обладала таким счастливым организмом, который способен всё схватывать без усилий и позволяет без утомления переходить от постели больного ребенка к юридическому совещанию и от главы романа к поверке счета. В течение нескольких лет я спала всего по 4 часа в сутки; в течение многих других лет я боролась с такою страшною мигренью, что часто падала без чувств на свою работу, и все-таки дела мои шли далеко не так хорошо, как бы мне хотелось. Это приводило меня к заключению, что брак должен быть по возможности нерасторжим; чтобы провести хрупкую ладью семейного счастья по бурному морю нашей общественной жизни, необходимо сотрудничество двух людей – мужчины и женщины – отца и матери, которые разделяли бы между собой обязанности сообразно со своими способностями. Но неразрывность брака возможна только добровольная, а для этого необходимо признание равноправности мужчины и женщины».