Ирина Озерова - Память о мечте (сборник) Страница 20

Онкоцентр

Коридоры, коридоры —По окружности комфорт.Страха гордого затворы,Боль надежды – первый сорт.

Но ведь это – исключенье,Странных судеб круговерть…Даже методы леченьяЗдесь подсказывает смерть.

Добрый доктор! Почему жеВы избрали свой удел?!Коридоры кружат, кружат,Может, выберешься цел.

Стерта разность интересов,Только боль и человек…Век невылеченных стрессов,Рака и инфаркта век.

Путь прогресса – гордость мира,За гуманность этот мир……Прежде честности рапирыДоверял любой турнир.

А теперь наука, скальпель,И наркоз, как шум дождя…И бесчисленные скальпыНад вигвамом у вождя.

Скоро хлынет дождь кровавый —Непонятный, проливной.Победители со славойВозвращаются домой.

И забрало поднимаетЭскулап в крови – росе…Он один не понимаетТо, что понимают все.

Страх

Страх… На что он похож?На слезу?На церковное пение?На тифозную вошь?На предчувствие?На прозрение?

Страх… Он глуп, глух и слеп,Искажает он время и зрение.Страх по сути нелеп,Как нелепо всегда невезение.

Он не только слабых берет в полон,Просто сильный в него не верует,Потому и опасен он,Что никто его смысла не ведает.

Страх…Не надо!Ведь это крах —Мысли высквозит,Сердце остудит.Для чего нам бессильный страх?Только люди его осудят.

Не сжимайся, сердце, в комокИ не бей о ребра с размаха!Страх еще никому не помог.Нет ничегоУнизительней страха.

«Я боюсь пробуждений…»

Я боюсь пробуждений,Когда светлосерый рассветДавит в тонкие стеклаНеотвратимостью лет.Я боюсь побуждений —Обманчиво-пестрой тщеты,В мире сделано столько,Что больше не сделаешь ты.Нужно снова поднятьсяИ снова посеять зерно,Чтобы в несколько зеренСмогло превратиться оно,Чтоб неверные пальцыНайти в себе силу смоглиРазгадать, как он черен —Комочек родящей земли.Я боюсь этих всходов,Боюсь их, как снов наяву —Ведь до времени жатвыЯ попросту не доживу,До столетних восходов,Когда понимаешь с утра,Что в ладони зажатаОпять лишь крупица добра.

Не убий

Иисус Христос скончался на кресте.О. ненадежность заповеди пятой!Веками в бронзе мучился распятыйИ воскресал под кистью на холсте.

Но не дает житья один вопрос,И я неслышно подхожу к распятью.О. нарисованный Иисус Христос,Как мне без Бога жить, хочу понять я.

Пред кем теперь колена преклоню,Кому свечу грошовую поставлю,Кого в беде бессильно прокляну,Кого в минуту радости восславлю?

Добро, добро… Опасная стезя!Твои костры, твои кресты – несметны.Ты сам умрешь, умрут твои друзья,И только толкователи бессмертны.

Бог в неисповедимости путейВпрок вылепил не личности, а лицаИ дал самоуверенность арийцаОн глиняным поделкам всех мастей.

Приказ, призыв, призвание – убей!А – НЕ УБИЙ – забытое, в завете…Мечтатели, художники и детиНемыслимых рисуют голубей.

Безбожник превращается в попа,Над прочими случайно возвеличась,Но только в муках сотворится личность,И станет человечеством толпа.

«Уеду на перекладных…»

Уеду на перекладных,Задам работу бренной плоти,Пусть дремлет в креслах откидныхНа реактивном самолете.

Трясется на грузовикеПо допотопному проселку,Потом в вагоне, налегке,На верхнюю взлетает полку.

Меня, как щепочку река,Всю жизнь несет слепое время.Гостиниц шумная тоскаСтучит в висках, долбит мне темя.

Бесплотная маячит цельНа тонком острие смятенья…И все метель, метель, метель —Потоп и светопреставленье.

Не помню, где была вчера,Не знаю, где я завтра буду.Пилоты, словно кучера,Готовы выполнить причуду.

Четыре теплые стеныМираж рисует незнакомо,Не для меня возведеныЗащитные пределы дома.

И я бегу по шпалам строкК тому глухому полустанку,Где пращуров высокий слогСулит мне краткую стоянку.

Остановлюсь, передохну,Смахну нечаянные слезы…И снова задавать начнуНеразрешимые вопросы.

Логика жизни

К чему тебе логика мысли,Коль сердце трепещет пока,И в небе хрустальном повислиКрахмальным бельем облака?

Вино ли, нектар ли, кумыс лиТуманят, дурманят слегка,Пока превращаются листьяВ надгробную плоскость пенька.

Утрачена радость. И разомВо тьме пробуждается разум,Чтоб выход открыл лабиринт.

И поздно, так поздно, что раноВрачует смертельные раныФантазии кипельный бинт.

Ремесленник

Сапожник набивал набойки,И было все ему сруки.Стояли украшеньем стойкиИгрушечные башмачки.

Его клиенты были бойки —Шутя, сбивали каблуки.Но были украшеньем стойкиИгрушечные башмачки.

В сей месяц и сего числаИсчезла гордость ремесла,А выгода пошла на убыль.

Суров конвейер волшебства,И стала забывать молваСекреты золушкиных туфель.

Монолог Бабы-Яги

Забыла я рецепты колдовства,И, чуда не творя, скольжу я мимо,И даже приворотная траваУже от прочих трав неотличима.

Разношенная ступа мне тесна,Как туфли новые, И отчего-тоЯ ночи напролет сижу без сна,Гляжу, как пролетают самолеты.

О, как удобен их стальной полет,Как мощен рев их в поднебесном мире…И что мне омут – есть водопроводВ любой благоустроенной квартире.

Я жить хочу на пятом этаже,Цветы растить не на земле, а в плошках,Мне слишком ветхой кажется ужеМоя избушка на куриных ножках.

Давным-давно не забредал ко мнеИван-царевич. Стал костер золою,И я, сгорев в его живом огне,Живу теперь не доброй и не злою,

Я и сама не верю в чудеса,Я – тихая, обычная старуха.И сказками не колют мне глаза —Ни слуха обо мне теперь, ни духа.

Но иногда в душе застонет бес,Но иногда привидится такое,Что до смерти захочется чудесИ вовсе не захочется покоя!

Снегурочка