Апполон Кузьмин - Татищев Страница 20

Картина развала, нарисованная Татищевым в донесениях, распространялась на самые разные сферы хозяйства и жизни края. Весь 1721 год, можно сказать, прошел в борьбе с этим развалом, в борьбе, подчас бесплодной, так как во многом она зависела от самой системы. Петр искренне стремился к подъему экономики страны, но по иронии судьбы нередко способствовал усугублению неразберихи. Сказывались издержки того положения, когда место общего для всех государственного закона занимала милость или немилость самодержца. Сохранявшийся принцип феодальных пожеланий, в том числе и отдельным крупным предпринимателям, входил в противоречие с общей тенденцией к укреплению бюрократической централизации.

К приезду Татищева на Урале господствовали Демидовы. Им не стоило большого труда либо оттеснить, либо подкупить царскую администрацию. Создание Берг-коллегии было своеобразным выделением еще одной вотчины, которая защищала интересы казны и от частных заводовладельцев, и от казенной же, казалось бы, местной администрации. При этом даже Брюсу приходилось считаться с реальной расстановкой сил при дворе, дабы избегать конфликтов с «сильными мира сего». Что же касается остальных сотрудников коллегии, их заботы чаще всего не шли далее удовлетворения собственных корыстных интересов, как это можно было видеть на примере того же Михаэлиса.

Алапаевский завод коллегия в итоге передала в ведение Татищева и Блиера, и оба начальника отправились туда, чтобы на месте ознакомиться с положением. Вблизи картина оказалась еще более мрачной, чем на расстоянии: «Лари текут, молоты за недостатком воды, а домны без руды и угля стоят, строения перегнили... Крестьяне за дальнею ездою, паче же, что работа им в платежи не засчитана, не слушают». Татищев отмечает бестолковое распределение приписных крестьян к заводам: «Которые слободы сюда близки, те приписаны к Каменскому заводу, а к здешним приписаны слободы, лежащие за Каменским заводом отсюда более 130 верст, и оттого людям тягость. Управляющий заводом Лука Бурцов — пьяница и дурак, строений непотребных завел, а нужных не починал». Передав управление военнопленному шведу Биоркману, Татищев ожидал указа относительно его официального назначения.

Алапаевский завод был построен в начале столетия силами крестьян «без платы и без зачота». В 1711 году на нем были поселены 267 шведских военнопленных, некоторые с женами и детьми. Пленные получали определенное содержание, занимались мелкой торговлей, шинковали. Кое-кто из нижних чинов нанимался и на работы за 35 копеек в месяц (на летние месяцы; зимой шведы не работали за «скудостью»). Часть их уходила к Никите Демидову, где была особая, шведская, деревня. Татищев стремился привлечь шведов к работе на заводе, увеличив им жалованье. Он добился также специального указа о разрешении им жениться на русских, не переходя из протестантства в православную веру, надеясь таким образом вообще закрепить их в России.

Получив подробное уведомление о состоянии Алапаевского завода, Берг-коллегия снова пересмотрела свое решение и предложила Татищеву либо вернуть завод назад в губернию, либо отдать частному лицу «без приписных крестьян». На завод ранее претендовал Никита Демидов. Но его интересовали как раз приписные крестьяне. В губернию Татищев возвращать завод отказался, убежденный, что крестьяне «от непризрения весьма разорятся, и прибытка никакого не будет». Мысль о передаче завода в частные руки он поддержал, но оговорился, что без приписных крестьян «охочие люди» не найдутся.

Покупатель скоро явился. Это был крестьянин Строгановых Сидор Белопашцев, занимавшийся отправкой казенных металлов в Москву. Татищев объявил торги. Но конкурентов у Белопашцева не оказалось. Он обещал выплатить за десять лет стоимость всех заводских сооружений, давать положенную десятину металлических изделий казне, выплачивать подати с приписных крестьян и т. д. Татищев поддержал притязания нового владельца на приписных крестьян, но требовал, чтобы выплаты с крестьян проводились не по данным последней ревизии, а и с «новоприбылых крестьян».

Несовершенство государственной системы обложения было Татищеву хорошо известно. В центре владельцу крестьян необходимо было вносить подати и за беглых. Здесь ситуация была иной: реальное число крестьян было большим, чем значилось по ревизским сказкам. Белопашцев, очевидно, знал это не хуже Татищева. Поэтому этого татищевского условия он не принял. Он ссылался на реальную практику: у Демидова «ныне слобод и иные сборы разве вдесятеро умножились, и от того есть ему, кроме промыслу, прибыток великий: мне же без поравнения с ним сих пунктов обещать невозможно, ибо от того могу разориться».

Отстаивая перед коллегией мысль о целесообразности передачи приписных сел с заводом, Татищев заверял, что это будет выгодно и для губернии, и для крестьян. Губерния таким образом избавлялась от «труда и недоборов» (поскольку подати за крестьян выплачивал заводчик), «крестьяне же без тягости зарабатывать могут», то есть будут избавлены от необходимости работать «без платы и зачота». Но и то и другое коллегию мало интересовало, поскольку она непосредственных выгод от этого не получала. В данном же случае доношение Татищева вместе с «уговором» и вообще не дошло до коллегии. В итоге дело не было доведено до конца. Оно попросту пропало. Кто-то аккуратно проверял переписку Татищева и изымал важные дела. Как правило, дела, затрагивавшие интересы Демидовых.

Татищев находил необходимым образовать специальное горное начальство, в ведение которого должны были войти все уральские заводы. Уступая этим настояниям, коллегия осенью 1721 года учредила Сибирское вышнее горное начальство, представленное Татищевым и Блиером. Но если Татищев стремился создать такое учреждение ради, как бы теперь сказали, комплексного освоения края, то коллегия ставила более скромные задачи: выглядеть не хуже других коллегий и ведомств. Татищев предложил ввести особые должности шихтмейстеров, дабы контролировать деятельность заводчиков, не разрешая им произвольно изменять зарплату, увольнять (а также набирать) мастеров и рабочих, скрывать продукцию и т. п. Коллегия уклончиво отметила, что «оное учинено будет впредь, смотря по размножению руд и заводов». Брать на себя ответственность за положение на частных заводах она явно не хотела.

По тем же соображениям коллегия не разрешила взять «под свое правление» один из крупнейших казенных заводов — Каменский. Хотя завод, как сообщал Татищев, «от небрежения весьма развалился», мастера подсказывали, что «возможно оный малыми деньгами исправить и в состояние доброе привесть и потом добрый прибыток уповать». Коллегия не захотела принимать на себя лишних забот и оставила завод в ведении сибирской губернской администрации, а Татищеву посоветовала связаться по этому поводу с губернатором, то есть А. М. Черкасским. Во время одной из поездок в Тобольск в марте 1721 года Татищев попросил у Черкасского разрешения осмотреть завод. Тот не принадлежал к числу активных административных деятелей, но такого рода просьбу, естественно, удовлетворил. В свою очередь, и Татищев не стал вопреки обыкновению задерживаться на деталях, а ограничился общим советом: закрыть на заводе производство железа, «за скудостью лесов», и ограничиться выплавкой чугуна для производства пушек. Впоследствии так и поступили. Но это было позднее.