Сергей Минаков - Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина Страница 21

Как видим, представителем Военного отдела ВЦИК Тухачевский стал не в марте, а, как совершенно определенно указано в этом документе, с 5 апреля 1918 г. Единственный вопрос, возникающий в связи с этой датой: по какому стилю она дается – по старому или по новому? Дата рождения Тухачевского в послужном списке дается по «новому стилю», однако все последующие даты, вплоть до указания, какого числа он был представлен в капитаны (включительно), даются по «старому стилю». Потому трудно сказать, по какому стилю указана дата 5 апреля 1918 г. Если рассматривать ее в связи со свидетельством капитана Д. Голумбека, то, скорее всего, она дается по «старому стилю». В таком случае поведение и поступки Тухачевского оказываются вполне логичными и мотивированными (толчком послужило известие о гибели Корнилова и поражении, а следовательно, было воспринято как обреченность «белого движения» и Добровольческой армии под Екатеринодаром): 31 марта 1918 г. погибает генерал Корнилов; известие о его гибели дошло до Петрограда не ранее 1 апреля; Тухачевский принимает решение о переходе к большевикам 1–2 апреля, 3 апреля отправляется из Петрограда в Москву, куда приезжает 4 апреля, а 5 апреля Тухачевский становится сотрудником Военного отдела ВЦИК.

Объясняя переход Тухачевского на сторону большевиков со всеми вытекавшими из этого перехода последствиями, близко познакомившийся с ним в плену Н.А Цуриков подтверждал свидетельство Сабанеева, считая, что «тут решило самое главное – безмерное тщеславие и давние мечты о «наполеонизме». Еще в училище, как рассказал мне потом один из близких по учению товарищей Тухачевского, он бредил полководчеством и напрягал невероятные усилия, чтобы быть в первых рядах и выйти в гвардейский полк. Это удалось. Война. Начинается как будто осуществление… и вдруг плен»340. И это было неожиданным для него, но весьма важным обстоятельством: можно полностью согласиться с Цуриковым, что вынужденное безделье в плену досадно прервало военную карьеру Тухачевского, усугубив его честолюбивый «бонапартизм». «Если бы его не было, – продолжал свои размышления Цуриков, справедливо отмечая это обстоятельство, – может быть, и не было бы так ужасно уязвлено самолюбие и не надо было бы в возможностях революции искать вознаграждение за потерянное время»341.

Из совокупности всех ранее приведенных свидетельств, в той или иной мере объясняющих мотивацию политического выбора гвардии подпоручика Тухачевского, следует, что этот выбор был вполне осмысленным, но вряд ли мотивирован вдруг возникшими у дворянина-монархиста увлечением революционным марксизмом и «верой в коммунизм». Все близко знавшие его в то время в один голос утверждают, что он ни в коей мере не был большевиком. Он был увлечен перспективой реализации широкомасштабных, «наполеоновских» планов, открывавшихся перед российской революционной армией. Он был увлечен перспективой «коммунистического империализма», как однажды он сам написал об этом, рассуждая о «мировой революции», вносимой на русских революционных штыках в другие страны. Основная смысловая нагрузка в словосочетании «коммунистический империализм» для него приходилась, несомненно, на его вторую часть, а «коммунистический» являлось лишь инструментом реализации «империализма», идеологическим инструментом мобилизации масс. Напомню его рассуждения, переданные Ферваком, о том, что ему, Тухачевскому, все равно под какими знаменами, пусть даже под красными с марксистскими лозунгами, будет водружен флаг Победы над Варшавой и константинопольской Софией. И вскоре он «сделал ставку на сволочь».

Надо сказать, что политический выбор Тухачевского осуществлялся в условиях выбора и других офицеров-семеновцев, его приятелей и тоже был неоднозначен.

Полковники л-гв. Семеновского полка Р.В. Бржозовский и С.И. Соллогуб в 1918 г. уехали в Польшу. Там второй из указанных офицеров занял достаточно высокий воинский пост. Кадровый офицер-семеновец, начавший войну в составе «первого эшелона фронтовиков» с 2 августа 1914 г., правда к 1917 г. уже служивший в армейских штабах Генерального штаба, полковник Сергей Иванович Соллогуб (1885–1939), тоже выпускник Александровского военного училища, ровесник и сокурсник полковника Бржозовского, во время советско-польской войны был офицером связи в штабе высшего командования польской армии. В 1939 г., после крушения Польши и присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР, и Бржозовский, и Соллогуб, оказавшиеся на территории, занятой советскими войсками, были арестованы НКВД и расстреляны.

Венцкевич Станислав Владиславович (1887 – после 1938), штабс-капитан (1917), полковой адъютант, дворянин г. Калиша, католик по вероисповеданию, окончил Калишскую гимназию, сдал экзамен на прапорщика запаса армейской пехоты при штабе 11-й пехотной дивизии, прапорщик с 1.11. 1912. Осенью 1914 г. он был призван в ряды полка и отправился на фронт. Заслужив к 1 января 1916 г. 3 награды, после ранения был отправлен «на излечение от ран с 26 июля 1916 г…»342 (приказ от 15 января 1917 г.) и был произведен в подпоручики гвардии 10.8.1916. После излечения Венцкевич был переведен в запасной батальон полка. Как Бржозовский и Лобачевский, он уехал в Польшу. В польской армии он дослужился до чина майора343.

Капитан М.М. Клингенберг, уволенный в отпуск 23 ноября 1917 г., поступил на службу в Украинский Окромешный Войсковой курень Козаков Запорожцев344.

Капитан Д.В. Комаров 1-й, до 27 января 1918 г. командовавший фронтовым полком345, остался в СССР и в октябре 1930 г. был арестован в Ленинграде по так называемому «делу семеновцев» (за то, что вывез с фронта полковое знамя и спрятал его в полковом соборе в Петрограде) и в мае 1931 г. расстрелян.

Старый приятель Тухачевского по л-гв. Семеновскому полку капитан барон Типольт, оставшийся в Советской России, в 1920–1921 гг. служил в штабе Западного фронта у Тухачевского. Он сопровождал командзапа и в командировке в Петроград, когда тот был назначен командующим 7-й армией и Петроградским военным округом и организовывал взятие мятежного Кронштадта.

Другой долговременный близкий сотрудник, однополчанин Тухачевского Павел Иванович Ермолин (1884–1938) родился в семье отставного офицера и происходил из дворян Пензенской губернии346, являясь, таким образом, «земляком» Тухачевского347. После окончания Симбирского кадетского корпуса Ермолин поступил в Александровское военное училище и был выпущен из него в 1904 г. подпоручиком в л-гв. Семеновский полк348.

Ермолин пробыл в л-г. Семеновском полку до 1910 г. Он поступил в Академию Генерального штаба, которую закончил в 1912 г., и в декабре этого же года был произведен в штабс-капитаны. По окончании академии штабс-капитан Ермолин возвратился на службу в свой полк. Согласно «Списку по старшинству…» от 16 января 1914 г. Ермолин находился в составе полка в должности командира 15-й роты349. До октября 1914 г. он все еще числился в списках своего полка. Таким образом, он должен был быть знаком с Тухачевским не только по Пензе, но и по полку, и по фронту. Впрочем, в октябре 1914 г. Ермолин уже служил в армейских частях на штабных должностях350. С начала 1918 г. он оказался в составе Красной армии351. Здесь Тухачевский и Ермолин – два земляка, два «александрона», два «семеновца» – встретились вновь. С конца ноября 1918 г. Ермолин был начальником штаба 5-й армии, которой с апреля 1919 г. командовал Тухачевский.

При весьма смутных обстоятельствах, которые нуждаются в отдельном исследовании, 27 июля 1919 г. Ермолин был смещен с должности в самый разгар побед 5-й армии352. Однако в феврале 1920 г., по настоятельным требованиям только что назначенного командующим Кавказским фронтом Тухачевского, он вновь поступает в его распоряжение. После этого, очевидно высоко ценимый Тухачевским как штабной оперативный работник, старый приятель, однокашник и однополчанин, Ермолин следует за будущим маршалом по всем ступенькам служебной лестницы. Всюду Тухачевский «тянет» за собой Ермолина вплоть до начала 1922 г353: с апреля по декабрь 1920 года он – помощник начальника штаба Западного фронта; с декабря 1920 по август 1921 года – начальник штаба фронта. С переводом Тухачевского начальником Военной академии РККА, как выше уже отмечалось, Ермолин переводится туда же «в распоряжение начальника академии». Их пути разошлись лишь в конце января 1922 г., когда Тухачевский получил вновь назначение командующим Западным фронтом, а Ермолин остался на преподавательской работе в Военной академии РККА354.

С введением так называемых «категорий» для военнослужащих РККА Ермолину в 1924 г. была присвоена «категория – 10» (К-10)355. Это примерно соответствовало будущему персональному званию «комбриг» или «бригадному генералу». В 1926 г., в соответствии с проведенной аттестацией, П.Ермолин был аттестован как «соответствующий занимаемой должности и должности наштакора»356.