Йохан Бреннеке - Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945 Страница 21

И сжатого воздуха у нас было тоже мало, мы израсходовали его слишком много во время неоднократных всплытий, а времени набирать воздуха у нас не было.

И на глубине около 90 метров мы стали ждать новой порции глубинных бомб. Опыт научил нас, что на этой глубине мы были в относительной безопасности. Но надо было иметь терпение, много терпения, а потом — еще больше терпения.

Инициативой теперь владели британцы, которые могли преспокойно сидеть там наверху и каждые полчаса или около того сбрасывать порции глубинных бомб.

В лодке все было спокойно. Не занятые на вахте лежали в койках и ждали. В каждой важной точке находился вахтенный. В центральном посту старина Герхард Валь не спускал глаз с глубиномера. Лодка устойчиво держалась на глубине 90 метров, легкое движение горизонтальных рулей помогало ей в этом. Жужжание винтов было столь слабым, что его вряд ли удалось бы услышать. Они давали нам скорость хода между одним и двумя узлами. Гирокомпас перед рулевым еле шевелился, и рулевому было легко держать курс. Только старшина-радист на гидрофонах находился в постоянном напряжении, чтобы вовремя успеть предупредить об очередном приближении противника.

Потом они снова стали приближаться! Сверлящий шум винтов становился все отчетливее. Пеленг оставался неизменным, а это значило, что эсминец идет точно на нас. Потом мы услышали ритмичные удары винтов над головой. Двадцать секунд давящей абсолютной тишины — и беспорядочный гром разрывов очередной партии глубинных бомб вокруг нас. Корабль вздрагивал, содрогался от носа до кормы, открывались дверцы рундучков и приборов, со звоном билось стекло, но серьезного ущерба мы, слава богу, не понесли. Из разных отсеков в центральный пост стекались спокойные доклады. Механик немигающим взором наблюдал за своими приборами. Пока что все было в норме.

Все, кроме проклятой течи в шахте пеленгатора, которая стала весьма серьезной. Трюмные постарались законопатить ее, но на такой глубине их попытки, увы, обречены, давление воды слишком велико.

Час за часом проходили в молчании, прерываемом шумом винтов и взрывами новых атак противника.

Со стоическим спокойствием штурман отмечал на прокладочном столе каждую взорвавшуюся глубинную бомбу и в скобках — залп бомб.

Если бы не эта проклятая течь, я пошел бы вздремнуть в свою каюту.

Прошли еще часы, минутная стрелка еле плелась по циферблату. Мы жили ожиданием вечера. С этой течью ждать вечно мы не могли.

Нечего делать, надо удалять воду из внутренних систерн, чтобы обеспечить стабильный вес и дифферентовку лодки. Литр за литром, ведро за ведром вода продолжала просачиваться в лодку. Помимо течи в шахте пеленгатора должны были открыться еще какие-нибудь мелкие течи. Иначе трудно было объяснить тот факт, что лодка постепенно становилась все тяжелее.

Часы показывали половину двенадцатого, мы находились под водой пять часов. Работяга штурман насчитал уже на своей карте более пятидесяти взрывов.

Механику уже с трудом удавалось удерживать лодку на постоянной глубине. Количество поступающей воды становилось весьма чувствительным. Мы запускали помпы, но крайне осторожно, чтобы не вызывать большого шума.

Несмотря на наличие гидроакустической аппаратуры у противника, я все время пытался понять, не удалось ли нам благодаря многочисленным изменениям курса ускользнуть от преследователей. Чтобы попытаться уйти, я после каждой бомбардировки на короткое время прибавлял скорости. Если же мы собирались продержаться до вечера, то следовало бы экономить каждую частицу электроэнергии.

Мы упорно продолжали наш путь. Каждую четверть часа механик был вынужден давать пузырь сжатого воздуха в балластные систерны, чтобы облегчить лодку, потому что систерны внутри прочного корпуса давно были осушены. В трюмах вода плескалась уже самым угрожающим образом, а на глубине 90 метров и больше помпы действовали неэффективно. Да и работать помпами все время мы не решались. Так и продолжали ползти. Несмотря на такую ситуацию, на лодке царила атмосфера уверенности.

Оператор гидрофонов доложил, что слышит на поверхности вблизи нас только один корабль. А два другие? Ушли? Неужели бросили преследование? Чье упорство взяло верх? Наше или наших преследователей?

Что ж, если все зависит от упорства, тогда еще ничего. Нам, подводникам, упорства не занимать. Но нужно было любой ценой избежать всякого дальнейшего ущерба, потому что лодка и так получила по полной мере и большего не могла себе позволить.

12.00. Мы уже упираемся полдня, осталась вторая половина. Хотелось бы, чтобы нам выпала трудная удача. Хотя, надо сказать, корабль был уже не в форме. Палуба усеяна разбитым стеклом, от сотрясений в результате бомбежек попадало все, что не было прочно закреплено. Высыпалось содержимое всяких рундучков, ящичков, шкафчиков. Но если бы только это!

Важно было поддержать корабль, который служил нам до этого верой и правдой, на нужной глубине и предотвратить поступление внутрь слишком большого количества воды.

12.10. С гидрофонов докладывают:

— Приближается эсминец.

Почти в это же время до нас доносится шум винтов. Вот шум уже над нами, уже уходит, и все мы ждем взрывов.

— Скрестите пальцы, парни! Будем надеяться, что мы ушли от них!

И тут лодку из конца в конец снова сотрясают взрывы. Залп был хорошо распределен, как мы чувствуем. Наши глаза прикованы к приборам. Господи, что же это! Мы начинаем быстро погружаться. Стрелка глубиномера неумолимо ползет вправо. 110 метров… 115… 120… 130… 140 метров… Скорость погружения возрастает. В это время поступает доклад из кормовой части центрального поста:

— Течь!

Следует моя команда:

— Оба мотора полный вперед! Горизонтальные рули предельно на всплытие! Всем в корму!

Остановит ли это погружение лодки, или мы так и пойдем дальше? А глубина под нами составляла 3000 метров. Это слишком много даже для нас.

Все свободные от прямых обязанностей устремились через переборки в корму, чтобы центр тяжести перенесся на корму и нос стал легче. Легким рывком глубиномер достиг отметки 200 метров — максимально допустимой глубины — и заколебался. На несколько мгновений, каждое из которых казалось часом, стрелка замерла, задрожала. Тем временем взвыли моторы.

Потом стрелка глубиномера снова задвигалась. 180 метров… 170… 150…

Теперь лодка стала всплывать с возрастающей скоростью. Нет, упаси боже, нам и этого не надо! Там наверху наши друзья так ждут нас. Любым способом надо остановить лодку, да поскорее, и удерживать ее на 90 метрах. Конечно, этим не кончится. А пока — всем в нос, чтобы снова поставить лодку на ровный киль.