Владимир Успенский - Зоя Космодемьянская Страница 21

Особенно трудным было положение на центральном участке Западного фронта, на Волоколамском шоссе. Здесь обескровленные войска генерала Рокоссовского с трудом сдерживали превосходящие силы врага, отступая от рубежа к рубежу. Несколько раз возникала угроза прорыва фашистских танков прямо к Москве. Командование бросало туда все, что имелось под рукой, вплоть до наскоро сформированных артиллерийских батарей и стрелковых рот. Только бы задержать фашистов еще на час, на два, на сутки — выиграть время!

В тыл противника, в район Волоколамска, было приказано срочно направить диверсионно-разведывательные отряды. Их главная задача — разрушать мосты и дороги, обстреливать колонны, нарушать связь, любыми средствами замедлить продвижение вражеских резервов, обозов с боеприпасами и продовольствием. Опытных разведчиков у Спрогиса не было, все, кто еще уцелел, находились на задании. Оставалось только одно — послать новичков.

Рано утром 4 ноября добровольцы приняли присягу, дали клятву, начинавшуюся такими словами: «Вступая в ряды народных мстителей, перед лицом моей Родины, моего народа клянусь не выпускать из моих рук оружия, пока священная земля социалистической Родины не будет очищена от немецко-фашистских оккупантов…»

Отныне они считались настоящими воинами. Всех парней и девушек, отобранных для заброски в тыл противника, распределили на четыре группы. Добровольцев, оказавшихся в группах Николая Домогацкого и Виктора Буташина, Зоя почти не знала. Они жили в другом доме и занимались отдельно. Слышала только, что среди них вроде бы находится правнук поэта Пушкина. Любопытство разбирало: похож ли он хоть немного на своего великого прадеда? Но не пойдешь же разыскивать, спрашивать. Тем более — в этой воинской части вообще не поощрялись расспросы. Что надо знать, тебе скажут.[2]

Зое хотелось попасть в группу Константина Пахомова. Надежный он был товарищ и, казалось ей, умный. Работал на заводе «Серп и молот», учился в вечернем металлургическом институте. Альпинист. На руках следы ожогов — людей спасал из горящего дома. Выглядит молодо, а у него уже, оказывается, жена, дочка. Наверно, отец он хороший, заботливый. Он и в отряде-то старается помочь тем, кому трудно. И ребята у него как на подбор, почти все с одного завода. А главное — в группу Кости включены Женя Полтавская и Саша Луковина-Трибкова. Хорошо бы вместе с ними.

Однако у начальства свои расчеты, свои соображения. У Пахомова — главным образом парни, а группа Михаила Соколова, наоборот, составлена была в основном из девушек. Клава Милорадова, Валя Зоричева, Маша Кузьмина, Софья Мартынова, Зоя… Командиру группы было тридцать четыре года, девушкам и парням он казался степенным «стариком», к нему обращались по имени и отчеству, величая Михаилом Николаевичем. Или дядей Мишей. Считалось, наверно, что он сможет проявить больше заботы о девушках.

Все делалось быстро. Добровольцы получили мины, тол, гранаты. Колючие металлические рогатки, которые прокалывают скаты автомобилей. Уложили в вещевые мешки сухой паек. На складе брали по желанию, кому что нужно. Многие взяли сапоги: кирзовые, тяжелые. Некоторые примеряли солдатские шапки-ушанки. Зоя взяла теплый подшлемник, чтобы не застудить голову, ночуя в лесу.

Расписывались в получении личного оружия. Зое достался наган № 12719, изготовленный на тульском заводе в 1935 году. Надежный револьвер-самовзвод. У Клавы наган похуже, старого образца: после каждого выстрела надо пальцем взводить курок. Когда снарядились полностью, взвалили на себя весь груз, почувствовали — тяжеловато! Женя Полтавская подбадривала то ли себя, то ли товарищей: «Ну, ничего, это ведь только туда, для немцев гостинцы. Обратно легче будет!»

Сигнал на обед прозвучал раньше обычного. На этот раз кормили особенно вкусно и сытно. Потом час на сборы и — построение. Последняя проверка оружия и снаряжения. А у ворот, за штакетником, уже ожидали машины-полуторки.

Группа Константина Пахомова и группа «дяди Миши» Соколова заночевали в Истре, в небольшом двухэтажном здании. Здесь, наверное, была маленькая гостиница или дом для приезжих. Две пожилые женщины позаботились о гостях, застелили постели чистейшими простынями, дали каждому новое полотенце. Добровольцы были смущены: «Зачем нам, мы по-походному, лишь до утра. Только испачкаем все». — «Деточки, дорогие, да для кого же, как не для вас! Отдыхайте на здоровье, силушку свою берегите!»

Еще до рассвета готов был завтрак. Женщины кормили их по-домашнему, угощали оладьями и вареньем. Ребята весело благодарили, женщины улыбались в ответ. «Кушай, сыночек, кушай…» Зоя заметила: смахнут слезы со щек и улыбаются.

От Истры на запад полуторки двигались медленно. Навстречу попадались машины с ранеными. Шоссе во многих местах было разбито воронками. Трижды пришлось останавливаться, пережидая воздушные налеты. Бомбили, правда, не их маленькую колонну, какие-то другие цели, но все равно ехать было нельзя.

В сумерках остановились на опушке леса возле станции Горюны. Сгущалась темнота, и все ярче разгоралось зарево, охватившее впереди весь горизонт. Не смолкал приглушенный расстоянием грохот. Иногда раздавались удары такие сильные, что вздрагивала под ногами земля.

Армейский представитель, сопровождавший разведчиков, подозвал командиров групп, вскрыл пакет и долго объяснял что-то Пахомову и Соколову: показывал по карте, светя фонариком. Потом представитель пожал руку каждому парню и девушке, не пропустив никого, пожелал счастливого возвращения и сел в кабину полуторки. Машины ушли. Прервалась последняя ниточка, связывавшая со своими.

По просеке углубились в старый лес. Деревья тут стояли большие и поодаль друг от друга. Шагали долго, но темп был привычный, и Зоя не чувствовала усталости, хоть и давил на спину тяжелый мешок. Ну и нервное напряжение, конечно, сказывалось.

Просека пошла под уклон, лес становился мельче и гуще. Впереди, правее, все ярче разгоралось зарево пожара. Были слышны не только выстрелы пушек, но и частая винтовочная пальба, будто там, вдали, ломали сухой хворост.

И вдруг: «Стой! Кто такие?» На просеку высыпали люди с автоматами наготове. Зоя стиснула рукоятку своего нагана… Какая странная форма! Подвинулась ближе к дяде Мише, который разговаривал с неизвестными. Ой, да это же милиционеры! В своей одежде, только шапки солдатские. Ребята молодые, одного возраста с разведчиками. Их забросали вопросами: как здесь оказались, что делаете?

— Воюем, — солидно отвечали те. — Московская школа милиции, фронт держим.

— А чего же не переодели-то вас?