Александр Молодчий - Самолет уходит в ночь Страница 21

Он был большим военачальником и большим человеком. Человеком. Потому знавшие его так скорбели много лет спустя после войны, как и неизвестный мне автор стихов, посвященных памяти Главного маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова:

Помнишь, маршал, дороги воздушные,

По которым ты в бой нас водил?

Самолеты, штурвалу послушные,

Шли ночами во вражеский тыл

Дым печали и гнева пожарища

Наши души навек обожгли.

Хоронили, ты помнишь, товарищей

Прямо в сердце, не в дальней дали.

Год за годом недуги военные

Нас, живых, вслед погибшим зовут,

Вот и маршала вахты бессменные

Привели на последний редут...

И стоим мы на кладбище каменном,

И болит возле сердца свинец,

Тот, что стал и легендой, и памятью —

Долгожителем наших сердец

Трудно хоронить боевых друзей. И молодых, и... старых. И ныне, и тогда. Тогда... Нам предстояли еще бои и бои...

Сквозь сплошную завесу огня

В октябре 1941 года положение на фронте осложнилось. Фашисты начали новое наступление. Его цель — захват Москвы. Мы шли на любые жертвы, лишь бы остановить врага. И не только остановить, а отбросить, освободить от него родную землю, защитить столицу — сердце страны.

Полк нес большие потери. Только за два дня октября на базу не вернулись экипажи Клименко, Минакова, Кондратина... Долго в молчании ходили мы по аэродрому, ожидая, не появятся ли на горизонте знакомые очертания самолетов. Но время шло, никто не возвращался.

Остальные экипажи нашего полка, в том числе и мой, продолжали громить врага, совершали полеты в глубокий тыл фашистов. Приходилось пробиваться сквозь густую завесу заградительного огня, ускользать от «мессершмиттов», которые стаями вились над крупными железнодорожными узлами, прикрывая их от советских бомбардировщиков. И налеты наших самолетов на военные объекты, находившиеся далеко за линией фронта, вынуждали гитлеровцев вести усиленное воздушное охранение там, куда, казалось бы, советским летчикам добраться было невозможно.

И все-таки добирались. Преодолевали большие расстояния и сбрасывали смертоносный груз. Для успешного выполнения боевой задачи по защите столицы в этот период АДД довелось выполнять функции фронтовой авиации, оказывать непосредственную помощь оборонявшимся войскам. Вот приказ по дивизии, который подтверждает это и характеризует напряженную обстановку первой военной осени.

«Боевой приказ № 24

Штаб 81-й авиадивизии

6.10.41 г.

1. Мотомехчасти противника прорвались и выдвигаются по дорогам в направлении Юхнов. Его ВВС усилили активность, действуя группами и одиночными самолетами по населенным пунктам и аэродромам.

2 81-я авиадивизия в течение дня 6.10.41 г. бомбардирует мотомехчасти противника на дороге Чипилево (70 км юго-восточнсе Ельни) — Юхнов.

3. 40-му авиаполку в течение дня восемью самолетами, звеньями со средних высот бомбардировать мото-мехколонны противника на дороге Чипилево — Юхнов. Бомбовая зарядка — по четыре ФАБ-1000.

Напряжение — один вылет.

4. 420-му авиаполку в течение дня 6.10.41 г. шестью самолетами, звеньями со средних высот бомбардировать мотомехколонны противника на дороге Чипилево — Юхнов. Бомбовая зарядка — две ФАБ-250, двенадцать ФАБ-100.

Напряжение — один вылет.

5. 421-му авиаполку в течение дня 6.10.41 г. шестью самолетами со средних высот бомбардировать мотомехколонны противника на дороге Чипилево — Юхнов. Боевая зарядка — две ФАБ-250, двенадцать ФАБ-100.

Напряжение — один вылет.

6. Я в штабе 81-й авиадивизии.

Командир 81-й авиадивизии полковник Голованов

Военком 81-й авиадивизии полковой комиссар Хоробрых

Зам: начальника штаба 81-й авиадивизии майор Ольшвагер».

После выполнения задания на аэродроме у всех экипажей один-единственный вопрос к первому, кто окажется у самолета:

— Все ли вернулись?

А первыми нас всегда встречали Коля Барчук и Вася Овсеенко. Они-то, наши техники, приносили к боевой машине и горькие, и радостные вести.

Вот и сегодня: только вышли из самолета, не успели ничего спросить, как техник с механиком, перебивая друг друга, радостно сообщили:

— Капитан Брусницын...

— ...вернулся!

— Брусницын? — изумленно переспросил я. — Вот так весть!

Дело в том, что машина Брусницына несколько дней тому назад на свой аэродром после задания не пришла. Мы долго ждали ее. Но тщетно. Было решено — экипаж погиб. И вдруг такая радость!

— Капитан действительно вернулся...

— ...вместе со штурманом Бойко.

Несколько позже стали известны все подробности. Экипаж Брусницына бомбил танковые колонны, двигавшиеся по шоссе Спас — Демянск — Юхнов. Налет прошел удачно.

— Все в порядке, — удовлетворенно отметил штурман, видя, как четко ложится на колонны их огненный груз.

— Классно, классно сработали, — радовался как дитя стрелок-радист Тюнькин.

— Возвращаемся, — кинул лишь одно слово Брусницын.

Самолет лег на обратный курс. И тут из-за тучи его молниеносно атаковали «хейнкель» и два «мессершмитта».

Стрелок-радист был сразу убит. Второй стрелок Рясной успел дать по фашистам несколько очередей, но у него тоже что-то случилось. Пулемет умолк. Вражеские истребители снова бросились на совсем беззащитный теперь бомбардировщик.

— Пробиты бензобаки, — хмуро сообщил Брусницын...

Самолет запылал. Начал падать. Михаил Брусницын и его штурман Максим Бойко успели выброситься с парашютами. Прошло немало дней, пока они, измученные и голодные, перешли фронт и добрались до аэродрома.

И вот мы слушаем Брусницына. Живого, вернувшегося, как говорится, с того света.

— Нет, представить невозможно, — говорит он, выдержав паузу, — какое счастье после всех скитаний вновь быть среди вас. Недаром говорят, что цену дружбы измеряют разлукой. Я это понял там, за линией фронта...

Но радость встречи с Брусницыным затмило новое горе: с боевого задания не вернулся экипаж Паши Володина. Мы очень любили этого веселого летчика. Нашего Пашку — симпатичного, светловолосого, с серыми лукавыми глазами. Под стать командиру и остальные. члены экипажа — молодые, красивые ребята.

Они вылетели на бомбардировку железной дороги Брянск — Гомель, где, по данным разведки, скопились вражеские эшелоны. Вылетели и не вернулись.

И только через два с половиной месяца, через семьдесят пять дней, стали известны подробности этого опасного полета. В полк неожиданно прибыли штурман Рогозин и стрелок-радист Максимов. Оба из экипажа Володина. Прибыли из партизанского соединения, которым командовал секретарь Черниговского подпольного обкома партии А. Ф. Федоров. Они и рассказали обо всем, что произошло тогда.