Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945 Страница 21

Однако летчики полка в октябрьских боях приобрели опыт борьбы с ними и впоследствии одержали немало побед над этой «воздушной крепостью». Например, год спустя Сергей Платов сбил такую «крепость» двумя пулеметными очередями. Он рассказывал: «Со стороны солнца я незаметно подошел к противнику, ударил сверху в лоб под ракурсом в 2/4. Очевидно, ранил летчика. Это было видно по тому, как вела себя машина. Она как-то неуклюже стала пикировать. Я после первой атаки проскочил вниз, сделал левый боевой разворот и сзади сверху с короткой дистанции дал одну длинную очередь. «Хейнкель» был сбит с двух заходов».

22 октября 1941 г. летчики полка растащили колонны «Хейнкелей» и нанесли им тяжелое поражение. В истории авиации этот бой приводится в качестве образца действия против бомбардировщиков, идущих в плотном боевом порядке: «О значении сохранения бомбардировщиками плотного строя как нельзя лучше говорят события 22 октября 1941 г., когда истребителям <…> удалось расстроить боевые порядки <…> немецких бомбардировщиков и те, по немецким же данным, потеряли 13 Ju88 и He111 (в том числе 53-я эскадра – 7 «хейнкелей»)».

Но в тот день погиб адъютант эскадрильи лейтенант Николай Прокопов, а Степан Тихонов, сбив Хе-111, еще одного преследовал от Наро-Фоминска до Серпухова, был ранен и с парашютом покинул подбитый самолет. Парашютом воспользовался также младший лейтенант Константин Букварев, который, как следует из журнала боевых действий полка, «по израсходовании боекомплекта таранил самолет противника Ю-88. На земле ни своего самолета, ни самолета противника не обнаружил, так как наступила темнота».

Георгий Урвачев рассказывал об этой истории следующее.

«Костя в тот раз вылетел «по-зрячему» (перехват самолета противника, видимого с аэродрома. – В. У.). Бомбардировщик шел высоко, и пока Букварь догнал его и пошел в атаку, они оба скрылись с глаз. Вернулся он вечером, на подводе, без унтов, но в галошах – обе на левую ногу. Костя поведал, что, атакуя немца, расстрелял все патроны и решил героическим тараном преградить ему дорогу на Москву.

Будучи обстоятельным человеком, он, чтобы беспрепятственно покинуть, если потребуется, самолет после тарана, расстегнул привязные ремни и открыл фонарь кабины. Но, приблизившись к «Юнкерсу», попал в его спутную струю, и самолет так крутануло, что Букварев вылетел из кабины. При открытии парашюта от динамического удара с его ног слетели меховые унты, и поэтому приземлился он босиком, а было уже морозно. Селяне, встретившие его на земле, поспешили обуть сталинского сокола в то, что было, – галоши, обе на левую ногу».

После войны, будучи списан с летной работы, Константин Петрович Букварев еще долгое время продолжал военную службу, стал полковником, заместителем командира Центрального командного пункта ВВС, и было неизвестно, чем закончится для него история с утерянными в бою меховыми унтами. Может быть, так же, как у Георгия Урвачева с его меховой безрукавкой, которая тоже бесследно сгинула в горниле войны? Когда он через двадцать лет после этого увольнялся с военной службы, блюстители армейского имущества потребовали вернуть ее или оплатить не подлежащее списанию меховое довольствие.

На следующий день полк получил задание прикрыть от ударов с воздуха части Красной армии на Западном фронте в районе Дорохово. Здесь наступающим немецким войскам противостояла 5-я общевойсковая армия под командованием генерал-майора артиллерии Л. А. Говорова, которая после тяжелых оборонительных боев с превосходящими силами противника вынуждена была оставить Можайск.

23 октября противник возобновил наступление и, по-прежнему имея значительное превосходство в силах, пытался окружить и уничтожить войска 5-й армии. Они, ведя жестокий бой, отошли сначала к Дорохово, а затем еще восточнее в направлении Кубинки. В этот день младший лейтенант Урвачев с другими летчиками полка трижды вылетал в район Дорохово на прикрытие армии генерала Говорова от ударов вражеской авиации. В одном из вылетов он, Герасимов, Дурнайкин, Щербатых, Бардин, Коробов и Кода отразили налет немецких бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями:

«23.10.41, МиГ-3. Воздушный бой, 1 полет, 50 минут».

В этом бою Александр Щербатых в упор, с дистанции не более 10 м расстрелял Ме-109, но погиб комиссар эскадрильи Василий Герасимов. Лейтенант Александр Кода покинул подбитый самолет на парашюте, а Виктор Коробов после боя приземлился на самолете с пробитым крылом, бензобаком, стабилизатором и поврежденным шасси, которое подломилось на пробеге.

На пятый день после гибели Герасимова вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Красного Знамени.

В Подмосковье есть место, напоминающее о тяжелых воздушных боях 23 октября. В 1,5–2 км от аэродрома Кубинка, на противоположном от него берегу Москвы-реки, у воды, за металлической оградой стоит мраморная плита с надписью: «Здесь 23.X.1941 г. в неравной схватке с фашистами погиб лейтенант Гурьев Николай Васильевич. Вечная слава герою». В углу плиты фотопортрет молодого парня в авиационной фуражке, тужурке с петлицами и в белой рубашке с галстуком – парадной форме летчика ВВС РККА.

Плита установлена в 1975 г., когда удалось узнать имя погибшего пилота. Похоронен он в полукилометре от этого места в сосновом бору на кладбище села Васильевское. На могиле, по старой авиационной традиции, установлена лопасть пропеллера, а на нем строчки:

Это память о минувшем,Что навек не станет давним.Ради воинов, уснувшихПод звездою и под камнем.

Под пропеллером плита: «Летчик-истребитель 562 иап Гурьев Николай Васильевич 1918 года рождения героически погиб, защищая небо Москвы 23 октября 1941 года».

Войну Николай встретил в Бресте на самолете-биплане И-153 командиром звена 123-го иап, в составе которого одержал первые две победы. В начале июля этот полк был включен в состав 6-го иак, а затем передан в ПВО Ленинграда. Но Гурьев остался в ПВО Москвы заместителем командира эскадрильи 562-го иап, вооруженного истребителями Як-1 и действовавшего с аэродрома Ватулино, близ Можайска. В этом полку на его боевой счет были записаны еще шесть сбитых самолетов противника, в том числе один ночью 22 июля при отражении первого налета немецкой авиации на Москву.

Свой последний бой Николай Гурьев провел в паре с ведомым летчиком против шести истребителей противника в районе Дорохово. Двоих он сбил, но на самолете ведомого заклинило двигатель, и он вышел из боя, а самолет Николая был подожжен. Летчик, видимо, хотел дотянуть до аэродрома Кубинка, однако пожар вынудил его попытаться сесть, не долетая до него, на берегу реки Москвы. Самолет зацепился крылом за дерево и взорвался.